Молодость может многое - Александр Сергеевич Омельянюк

Во вторник с утра Кочету, и опять по настоятельной просьбе Багрова, пришлось срочно собирать подписи в Поздравительный адрес пятидесяти летнего юбиляра.

— «Платон, выручай! Не в службу, а в дружбу! У тебя же есть опыт?! Мы тут протелились с поздравлением! А я сам не могу это делать — мне надо ещё многое успеть сделать перед чествованием!» — умолял он Патона, передавая ему поздравительный адрес и горсть разноцветных фломастеров.

И Кочет не стал возражать, тем более ему теперь не надо было никого агитировать. Он резво прошёлся по комнатам, сообщая лишь, что юбиляра будут чествовать уже через несколько минут, как он соберёт их разноцветные автографы. И сотрудники сразу дружно откликались, лишь выбирая цвет и место для своей росписи.

Ещё не дойдя до конца, он увидел, что места для новых подписей уже почти не осталось. Но всё равно добросовестно прошёл все комнаты до конца, не пропуская и кабинеты начальства и комнаты этажом выше. Некоторым, охваченным всеобщим азартом, даже пришлось ставить автографы даже за отведённой зоной.

А когда сияющий Кочет возвратился и передал адрес Багрову, тот даже охнул от неожиданности:

— «Ну, ты даёшь! Столько много автографов ещё никому не ставили! Здесь их на несколько адресов! Ты явно перестарался!».

— «Ничего! Человеку будет приятно!» — не смущаясь, ответил Кочет, ибо помнил давние слова матери, что никогда не надо стесняться своих хороших дел.

Почти тут же всех стали приглашать на чествование юбиляра, с которым Платон даже не был знаком.

Зато на следующий день тот отловил Кочета в коридоре и в благодарность крепко пожал ему руку со словами:

— «Огромной тебе спасибо! Ты мне сделал самый дорогой подарок!».

— Видимо Толя заложил ему меня, когда тот благодарил за такое к нему внимание?! Вот! Человеку приятно! И мне приятно! А молодец я!? — сам себя молча хвалил Кочет.

В эти дни он явственнее почувствовал себя нужным людям. И это теперь касалось не только семьи, родственников и друзей, но и коллег по работе и институту.

А в среду 1 декабря календарная зима, наконец, настигла настоящую, сулившую в этом году многоснежье. И Платон Кочет вступал в неё полный радости и надёжд.

Но впереди его ещё ждали предэкзаменационный месяц и зачётная неделя, а также новые события в международной жизни.

В свободный вечер четверга 2 декабря впервые в истории космонавтики спускаемый аппарат советской АМС «Марс-3» совершил мягкую посадку на марсианскую поверхность.

Но на следующий день пришла и неприятная весть о том, что ВВС Пакистана подвергли бомбардировке 12 индийских аэродромов, таким образом, начав уже третью индо-Пакистане кую войну.

А выходные Настя получила из Германии новые вести от своих друзей по двору и школе. В октябре этого года её школьная подруга жгучая блондинка Татьяна Фадеева вышла замуж за ровесника и бывшего друга Насти из их дома Валерия Антоненко, служившего сверхсрочную службу прапорщиком в Группе советских войск в Германии (ГСВГ).

Свадьбу играли в Реутове в квартире Антоненко во время отпуска Валерия. И молодожёны пригласили супругов Олыпиных на свою свадьбу. Но из-за новорождённого Настя не смогла прийти, послав в соседний подъезд одного Павла.

Настя встречалась с Валерием ещё до появления Павла. В юношестве они частенько ездили в Москву в кинотеатр «Октябрь», в котором его мать работала кассиром. И пока Настя встречалась с Валерием, Татьяна периодически капала подруге на мозги, что, мол, зачем ей он, такой и сякой, нужен, выискивая его видимые и невидимые недостатки. А когда у Насти появился Павел, Татьяна буквально подобрала брошенного Валерия, ещё некоторое время подсылавшего её к подруге, чтобы та разнюхала, как у Насти развиваются отношения с Павлом. В итоге Татьяна дождалась, постепенно вылечив Валерия от прежней любви и заняв всё его сердце.

Поэтому Настя подарила Валерию на свадьбу дорогую для неё картину «Асоль», выполненную ею угольным карандашом с помощью увеличения по квадратам с чёрно-белого изображения в журнале работница этого главного женского персонажа из «Алых парусов» Александра Грина. Но к её удивлению лицо Асоль ей чуть напоминало и её лицо. Поэтому она решила подарить такой дорогой её сердцу подарок своему бывшему дорогому молодому человеку, с которым у неё были чисто романтические отношения.

А, как рассказывал жене, вернувшийся домой со свадьбы Павел, в один из моментов отец Валерия, тоже офицер громадного роста, уединился с ним на кухне и за очередной рюмкой водки сознался, что когда Валерий узнал, что Настя выходит замуж, то от отчаяния просто разрыдался.

Теперь же Валерий писал Насте, что Татьяна из-за ревности куда-то спрятала подаренную ему картину, видимо, чтобы он больше не вспоминал Настю. Но та поступила ещё хитрее. Чтобы добиться своего, но не обижать Настю, и на всякий случай иметь возможность как-то на неё потом влиять, Татьяна через свою знакомую переслала её Платону, с просьбой пока не отдавать и не говорить об этом Насте до её особого распоряжения. И Платон, не зная всей подноготной, и не придав этому большого значения, принял эту просьбу, как желание Татьяны пока спрятать свой будущий неожиданный подарок Насте до особого случая. Сначала найдя в лице этой А соль сходство с Татьяной Линёвой, он потом всё равно совсем позабыл об этом.

В субботу и в понедельник 7 декабря, взяв на два дня административный отпуск, Платон вместе со всей их группой готовился к досрочному экзамену по «Специальной технологии» в секретной библиотеке своего институтского корпуса. А в воскресенье он ещё изучал по несекретному конспекту и смежные вопросы.

И уже 8 декабря Кочет на отлично сдач экзаменатору И.И. Портнову экзамен по «Специальной технологии». Этот предмет им пре подав ап Вильсон Сахапович Камалов, с первых же своих появлений вызвавший всеобщую любовь и уважение. Это был мужчина лет тридцати пяти, чуть полноватый, с восточным круглым лицом, на щеках которого частенько появлялся лёгкий румянец стеснения. Неаккуратно одетый, в отличие о щёголя Щербакова, он поначалу вызвал к себе жалость, особенно у женщин. Но, когда он чуть ли не взахлёб, но не спеша, стал читать лекцию, в выражении его лица не только не было надменности и гримасы превосходства, а даже наоборот, он говорил, как бы извиняясь перед слушателями за свои знания. И все сразу внимали ему, а жалость сменялась уважением. А в перерывах его обступали с вопросами. А он был настоящим кладезем знаний. В общем,