Молодость может многое - Александр Сергеевич Омельянюк

и новых. Во вторник днём 27 августа в гости к Кочетам совершенно неожиданно нагрянули дальние родственники из Кривого Рога, решившие в конце лета за несколько дней посмотреть Москву.

Это была, как ни странно, двоюродная тётя Алевтины Сергеевны, которую она последний раз видела семилетней девочкой в 1940 году при их переселении на постоянное место жительства в Челябинскую область, Вера Семёновна Комарова была двоюродной сестрой её отца Сергея Ивановича.

Родившаяся в Верхней Берёзовке ещё в 1933 году, она приехала посмотреть Москву вместе с красавцем мужем Александром Ивановичем Кожемякиным и четырёхлетней дочерью Машей.

— «А это наша самая младшенькая! Старшие остались дома с бабушкой готовиться к школе!» — представила мать Алевтине Сергеевне красивую, больше похожую на отца, малышку.

— «Ой! Какая красивая малышка!?» — поздним вечером не удержался от восхищения и Платон, знакомясь с вернувшейся с первой прогулки по Москве семьёй Кожемякиных.

— «Платон! Так эта малышка приходится тебе… троюродной тётей!?» — удивила Кочета её мать.

— «Платон! А ты завтра после работы прогулял бы наших гостей по Москве!?» — попросила сына Алевтина Сергеевна.

— «Так я на завтра договорился со своими!?».

— «Так ты позвони им и перенеси!».

— «Мам! Не могу! Я их всё лето не видел!».

— «Так ты совмести обе встречи! Вы всё равно со Славиком будете по бульварам гулять!? Позвони Варе, объясни и договорись!».

— «А это идея! Хорошо! Сейчас позвоню!».

И Платон позвонил, объяснил и со всеми договорился.

Пришлось ему в среду 28 августа взять с обеда административный отпуск и встретиться с гостями в согласованное время и в условленном месте, чтобы показать им до встречи с Гавриловыми и семейные достопримечательности Москвы.

Как и было заранее оговорено, Кожемякины ждали Кочета около станции метро «Кировская» на скамейке в начале Чистопрудного бульвара.

— «Ну, что, тётя, пойдём!» — поздоровавшись, протянул он руку Маше.

— «Пойдём, дядя!» — ответила та, с восторгом глядя в ласковые глаза Кочета и протягивая свою ручонку, на всякий случай, взглянув на отца — одобрит он или нет.

А тот, в знак согласия и разрешения, конечно, кивнул, улыбаясь самой младшей и наверно самой любимой своей дочке.

И Кочет повёл их по Сретенскому бульвару, свернув сначала направо на Сретенку, а затем почти тут же налево в Печатников переулок.

— «А вот здесь мы жили до моего одиннадцатилетия! А сейчас мой папа один здесь живёт!» — показал он рукой на два крайних справа окна третьего этажа серо-желтоватого дома № 20.

Потом он провёл их проходным двором на Рождественский бульвар, пройдя на него около своей первой школы, рассказав и про школу и про детскую поликлинику и выбитые напротив неё передние зубы.

Это вызвало удивление у малышки, попросившей Платона показать ей приросшие зубы. Затем по Рождественскому бульвару они спустились к общественному туалету, разделившись на пары, посетив его.

И далее, перейдя через Трубную площадь, прошли по Цветному бульвару, дойдя до цирка и отдохнув на скамейках почти напротив него, заодно поев мороженого. И Платон всё рассказывал и показывал. Как он маленький гонял на трёхколёсном велосипеде вдоль бульвара, и ему казалось, что его скорость запредельная. Как он на углу Трубной площади, не послушав отца, перевернулся на том же велосипеде и упал в глубокую лужу, а отец потом, стоя в холодной воде выше щиколотки, как мокрого нашкодившего котёнка доставал его за шиворот демисезонного пальто.

Потом они, уже чуть подуставшие, сели на «Аннушку» и поехали по Бульварному кольцу к высотке на Котельнической набережной. А по пути Платон всё рассказывал и показывал. Как он однажды зимой, спускаясь стоя с крутой ледяной деревянной горки Сретенского бульвара, упал и сильно отбил копчик. Как они летом катались на лодках, а зимой на коньках на Чистых прудах одноимённого бульвара.

— «А почему их называют во множественном числе?» — недоумённо спросил Александр Иванович.

— «А это старое название, ещё дореволюционное, наверно, когда здесь было два пруда?!» — не корча из себя сноба, дружелюбно ответил москвич.

— «А здесь Детский городок, в котором мы с Настей и родителями бывали в детстве, а сейчас я иногда захожу сюда с сыном! Мы сегодня сюда сходим!» — объяснил и пообещал Платон, проезжая Покровский бульвар.

Он вообще, когда расходился в рассказе, то его трудно было остановить. Ибо, рассказанное им, провоцировало память на новые факты и подробности, а его богатое художественное воображение дорисовывало даже простые бытовые картинки яркими самобытными красками.

— «Платон! Тебе бы так надо было рассказывать на уроках в школе!? Особенно по литературе! Птица-говорун, ты наша!» — бывало, ласково останавливала мать слишком говорливого сына.

— «Так по литературе всё спрашивали конкретно прочитанное!?» — оправдывался тот.

Но через две остановки они вышли у сквера на Яузе и гид замолчал.

— «Ух, ты! Какая громадина!?» — задрав голову, больше всех удивилась Вера Семёновна.

— «Да! Это одна из семи знаменитых сталинских высоток в Москве! Нам как раз туда! И мы вовремя!» — с удовлетворением от полезно проведённого времени, взглянул Платон на часы.

А Варя с сыном и сёстрами уже ждали Платона и его незваных гостей, которых угостили чаем с пирожными. А быстро сошедшиеся дети даже успели поиграть друг с другом.

— «Ух, ты! Какой у вас отсюда вид на Кремль?!» — искренне удивился, выглянувший в открытое окно, Александр Иванович.

А затем компания из четверых взрослых и четверых детей пешком направилась по Яузскому бульвару на Покровский бульвар в тот самый любимый всеми Детский городок, в котором они с пользой для детей провели почти весь вечер.

А затем все проводили Гавриловых до их подъезда, и Платон с Кожемякиными, по просьбе Маши, опять на трамвае доехали до Кировской.

При пересадке на Комсомольской пощади, гости долго рассматривали понравившиеся им её знаменитые своды. А затем, доехав до уже знакомой им Курской, они далее на электричке добрались до Реутова, прибыв домой весьма довольными путешествием и уже затемно.

Теперь они делились своими впечатлениями с Алевтиной Сергеевной, хваля Платона за интересную и познавательную экскурсию, отметив и его гостеприимных родственников.

В этой круговерти, хорошо хоть поочерёдно приезжающих родственников, Платону даже было некогда интересоваться телевизионными, тем более радионовостями.

Однако он всё же узнал из разных, в том числе из неофициальных источников, что в августе федеральное правительство Нигерии получило от СССР новую существенную военную помощь, в основном стрелковое вооружение с боеприпасами и новую партию самолётов МиГ-17Ф.

Поздно вечером в четверг 29 августа Платон проводил последних гостей Кожемякиных на Курском вокзале. И пятница прошла относительно спокойно, завершившись вечерним отъездом Платона и