Книжный магазин в Мейфэре - Элиза Найт

Однако в дальнейшем больше ничего не говорилось ни об Айрис, ни о том, наняли ее на работу или нет.

У Люси возникло ощущение, будто она совершила открытие. Да, пока что она оставалась с пустыми руками, но все-таки это шаг в правильном направлении. Айрис реальна.

Глава 7

Нэнси

Март 1935 года

Дорогой Марк,

был ли ты когда-нибудь так несчастен, что собственное горе, казалось, вот-вот раздавит тебя своей тяжестью?

Весна – пора возрождения. Земля пробуждается после ледяного сна и большими глотками вдыхает теплый воздух. Трава сменяет коричневый цвет на зеленый, а из почек появляются ослепительные лепестки.

Великое пробуждение природы было прекрасным, чего я не сказала бы о своем…

Перед Рождеством мы с Продом отмечали нашу первую годовщину. На чопорном ужине в «Ритце» присутствовали Диана с Мосли и несколько наших друзей. За дорогущей, но унылой трапезой последовало слишком много шампанского. Я испытала облегчение, узнав, что счет загадочным образом оплачен каким-то неведомым благодетелем. Мы заночевали в Ратленд-Гейт, чтобы не тащиться в наш Роуз-коттедж. Проснулась я с головной болью и поняла Прода, упорно называвшего это утренней инфлюэнцей.

Разница между нами заключалась в том, что я могла излечиться с помощью чудотворного эликсира моей мамы: сырые яйца, вустерский соус [30] и щепотка перца, тогда как Питер предпочитал изнывать от жалости к самому себе.

Когда наш бесплодный брак вступил в свою вторую весну, в моем сознании пышным цветом расцвели кое-какие догадки (зиму я провела в счастливом неведении). Я поняла, что мой муж – не только сплошное разочарование, но и бабник.

Интересно, что я поделывала бы сейчас, если бы приняла предложение руки и сердца Улыбчивого Хью [31]? Несомненно, нянчила бы малыша: у них с моей подругой Нэнси Битон, на которой он женился, уже родился ребенок. И конечно, не сидела бы сейчас за бриджем в лондонском доме родителей, наблюдая за тем, как мой супруг похотливо пялится на другую женщину. Женщину, которую я считала своей подругой. Я метала гневные взгляды на эту особу, одетую так, словно она явилась сюда прямо с барахолки.

Мэри Сьюэлл – жена биржевого маклера, еще более скучного, чем Прод, – спит с моим мужем уже несколько недель, а то и месяцев.

Мы предпочли организовать вечеринку с бриджем в Ратленд-Гейт, чтобы не тащить всю компанию в Роуз-коттедж. По крайней мере, так я это объясняла, хотя причина отчасти заключалась в другом: Сьюэллы живут по соседству.

Проду явно не хватает такта. Мероприятие проходит в удобной близости к дому его любовницы, но этого ему показалось мало: он еще устроил так, чтобы мы с ним не играли за одним столом. Хорёк! Он уже забыл, как вчера разбудил меня в четыре часа утра – мертвецки пьяный, стучал в дверь с тремя друзьями, требуя яичницу-болтунью. Я сделала ее с улыбкой, не желая демонстрировать его приятелям ворчливую, угрюмую особу, каковой стала. Сейчас, когда я смотрела на него, он не удостаивал меня даже притворной улыбки.

Внутри меня все сжалось, когда Прод посмотрел на свои карты и понял, что снова проиграл. Пьяный, он в такие моменты громко кричал, что его грабят. Игроки встали из-за стола и отошли подальше, чтобы не связываться с ним, – за исключением Мэри, которая принялась ворковать над его уязвленным самолюбием. Теперь они, конечно, в любую минуту ускользнут в сад на любовное свидание.

Единственным светлым моментом в моем браке была служба Прода. Мне уже несколько недель не приходилось общаться с судебными приставами – правда, не за горами наша очередная встреча с этими сборщиками долгов, обладающими хорошими манерами.

Откашлявшись, я взглянула на свои карты. Из-за подступивших слез черная масть сливалась перед глазами с красной. Сделав глубокий вдох, я сдержалась и не заплакала. Все ждали, когда я сделаю ход – как в игре, так и в жизни.

– Я пас, – положив карты, я взглянула на Энтони, мужа Мэри, сидевшего за моим столом. – Налить вам выпить?

Господи, как жаль нас обоих!

Энтони посмотрел на меня, наморщив лоб. По-видимому, он собирался отказаться, но, переведя взгляд на флиртующую парочку, кивнул. Бедняга выглядел столь же подавленно, как и я.

Я старалась казаться бесстрастной, наблюдая за нежностями моего мужа и его любовницы, однако даже для меня это было слишком. Я не Диана, чья выдержка при встрече с любовницами Мосли заслуживала премии «Оскар». Как ей это удается?

Я встала и, пригладив платье на животе, направилась к поставцу. Этот плоский живот – еще один бесконечный источник моих мучений. Как новая жизнь может зародиться во мне, если Прод сажает свое семя в другом саду?

Моя рука дрожала, когда я наливала напитки. Однако мне хватило хладнокровия, чтобы намеренно не предложить выпивку мужу. Все мои неудачи вместе со льдом высыпались в бокал. Бонус! Прошло чуть больше года с тех пор, как меня переполняли наивные мечты. Тогда я ожидала, что к этому моменту уже стану матерью. Вместо того чтобы наливать виски, мне следовало бы качать ребенка.

Вместо того чтобы ухаживать за Мэри, Проду следовало бы ухаживать за мной.

Ну что в ней такого, чего нет у меня? Деньги. Ребенок. Книга, которая лучше продается. Прекрасные манеры.

Возвратившись за свой стол, я подала Энтони напиток, который он жадно проглотил. Я потягивала виски, притворяясь, будто интересуюсь игрой. Но мой взгляд постоянно устремлялся к Проду и его любовнице.

Мое терпение кончилось, и я медленно поднялась. Покачнувшись, я схватилась за стол. А что произойдет, если я сейчас упаду в обморок? Прод забеспокоится? Оттолкнет Мэри и бросится ко мне? Идея нелепая, по-детски наивная – я это знала. Но мне было все равно. Я хотела упасть, хотела, чтобы Прод обратил на меня внимание.

Тяжесть, лежащая на моем сердце, тянула вниз, а приличествующая мне сдержанность ослабла под воздействием большого количества виски. Так что я решилась. И с тихим вздохом осторожно сползла на турецкий ковер в притворном обмороке.

Лежа на полу, я слышала, как Энтони звал Прода и как тот пренебрежительно ответил:

– Нет повода волноваться. Она лишь старается привлечь внимание.

Он поднял меня и понес из гостиной. Год назад мой муж точно так же подхватил меня на руки, когда я вышла из кэба, и перенес через порог нашего дома. Тогда он был внимательным, страстным, веселым. А сейчас без всяких церемоний положил меня на кровать и повернулся к выходу.

– Не уходи, дорогой, – кротко произнесла я, но голос мой