Падение титана, или Октябрьский конь. В 2 томах. Книга 1 - Колин Маккалоу

Заблокировав арочные проходы под дамбой, солдаты Цезаря забрались на нее и разрушили акведук, поставлявший пресную воду на остров Фарос, а потом отбили крайнюю линию артиллерии у защитников бухты-коробки Кибот. Они, конечно, встретили некоторое сопротивление, но было ясно, что александрийцы не обладают холодной головой. Они бросались в драку, как белги в прежние времена, до того как поняли, что в сражении надо выжить, чтобы потом снова сражаться. Это был легкий противник для легионеров, ветеранов девятилетней войны в Длинноволосой Галлии. А захваченные баллисты и катапульты весьма хороши! Цезарь будет доволен.

Легионеры переправили артиллерию на свою сторону дамбы, потом подожгли корабли, стоявшие на якоре у пристаней и пирсов. Чтобы усугубить панику, они стреляли зажигательными снарядами из захваченных баллист по боевым кораблям в Эвносте и по крышам корабельных навесов. Неплохо поработали сегодня!

Цезарь тем временем занимался другим. Он послал гонцов в районы Дельта и Эпсилон с приглашением троих еврейских старейшин и троих лидеров метиков на совещание. Принять их он решил в зале для аудиенций, где были поставлены удобные кресла и столики с угощением, а на троне восседала царица.

— Держи себя по-царски, — наставлял он ее. — Никаких там «я серая мышка», и сними драгоценности с Арсинои, если у тебя нет своих. В общем, постарайся произвести впечатление. Это важное совещание. Они нам нужны.

Когда она появилась, он чуть не впал в ступор. Вначале в зал вступили египетские жрецы. Позвякивая кадильницами, они тянули низкую монотонную песнь. Все были в белых простых одеяниях, кроме их предводителя. Поверх его золотого нагрудного украшения, инкрустированного драгоценностями, висели золотые ожерелья-амулеты. Он нес длинный золотой с эмалью посох, которым стучал по полу, издавая глухой звук.

— Все приветствуйте Клеопатру, дочь Амуна-Ра, воплощенную Исиду, правительницу Верхнего и Нижнего Египта, повелительницу Осоки и Пчелы! — выкрикнул на хорошем греческом верховный жрец.

Она была одета как фараон: плиссированное белое льняное платье с белыми же полосами, поверх него пышная накидка с очень короткими рукавами, тонкая до прозрачности и вся расшитая узорами из мелких сверкающих стеклянных бусинок. На голове странное сооружение — Цезарь видел такое на настенных рисунках, но двумерное изображение не шло ни в какое сравнение с оригиналом. Внешняя красная корона, украшенная эмалью, с тыльной стороны увенчивалась высоким стержнем, а с фронтальной — головами кобры и ястреба (золото, драгоценные камни, эмаль). Внутри внешней короны располагалась еще одна, более высокая коническая корона белой эмали с закрученной полоской золота, торчащей вверх. Шею женщины-фараона охватывал воротник шириной десять дюймов из золота, эмали и драгоценностей, талию — золотой пояс шириной шесть дюймов. На руках — великолепные золотые и эмалевые браслеты в форме змей и леопардов. На пальцах — десятки сверкающих колец. На подбородке — фальшивая борода, тоже из золота и эмали, прикрепленная золотой проволокой к ушам. На ногах — украшенные драгоценными камнями золотые сандалии на очень высокой позолоченной пробковой подошве.

Лицо Клеопатры было искусно раскрашенной маской. Рот ярко-алый, щеки напудрены, глаза — подобия глаза на ее троне: обведенные черной сурьмой, идущей тонкими линиями по направлению к ушам и заканчивающейся маленькими треугольниками, закрашенными медно-зеленой краской. Эта же краска покрывала верхние веки вплоть до бровей, увеличенных сурьмой, а от глаз вниз по щекам сбегали волнистые линии. Эффект был потрясающим и даже зловещим. Казалось, под слоями краски прячется жуткий и нечеловеческий лик.

Сопровождающие госпожу македонки, Хармиан и Ирас, сегодня тоже были одеты в египетском стиле. С их помощью Клеопатра в тяжелых сандалиях поднялась по ступеням к верхнему трону и села, скрестив на груди золотой крюк и золотой цеп, которые получила от своих спутниц.

Цезарь отметил про себя, что никто не простерся ниц. Низких поклонов оказалось достаточно.

— Мы здесь, чтобы наблюдать за ходом переговоров, — сказала Клеопатра звучным голосом. — Мы — фараон, воплощенное божество на земле. Гай Юлий Цезарь, сын Амуна-Ра, воплощенный Осирис, великий понтифик, победитель народов и диктатор Рима, продолжай!

«Так-то! — подумал он ликующе. — Александрией и Македонией тут даже и не пахнет! Теперь она египтянка до мозга костей. Раз она надела на себя эти невероятные регалии, она олицетворяет власть!»

— Я потрясен твоим величием, дочь Амуна-Ра, — сказал он, затем указал на стоящих рядом старейшин. — Позволь представить тебе евреев Симеона, Абрахама и Иошуа, а также метиков Кибира, Формиона и Дария.

— Приветствую вас. Можете сесть, — сказала женщина-фараон.

После чего Цезарь забыл о ней напрочь. Решив подойти к вопросу издалека, он указал на столики с яствами.

— Я знаю, что мясо должно быть приготовлено в соответствии с вашими религиозными требованиями и что вино должно тоже быть иудейским, — сказал он Симеону, главному среди евреев. — Так все и сделано. Рекомендую вам угоститься, после того как мы с вами поговорим. Таким же образом, — сказал он Дарию, этнарху метиков, — еда и вино приготовлены для вас на втором столике.

— Мы ценим твою доброту, Цезарь, — сказал Симеон, — но даже гостеприимство не может изменить того факта, что твой укрепленный коридор отрезал нас от остального города — нашего основного источника еды, наших средств к существованию и сырья для нашей торговли. Мы заметили, что ты закончил разрушать дома на западной стороне Царской улицы. Значит ли это, что теперь ты возьмешься за восточную сторону?

— Не беспокойся, Симеон, — сказал Цезарь на чистом иврите, — и сначала послушай меня.

Клеопатра вытаращила глаза от удивления. Симеон подскочил.

— Тебе знаком наш язык? — спросил он.

— Немного. Я рос в многоязычном квартале Рима, в Субуре, где у моей матери была инсула — доходный дом. Обитали там и евреи, и я ребенком с большим удовольствием проводил время у них. Самым старым жильцом был золотых дел мастер Шимон. Я знаю природу вашей религии, ваши обычаи и традиции, вашу кухню, ваши песни и вашу историю.

Он повернулся к Кибиру.

— Мне знакома и речь писидов, — сказал он на упомянутом языке. Потом повернулся к его соседу и вернулся к греческому. — Но, увы, Дарий, персидского я не знаю. Так что ради удобства давайте общаться на греческом.

В течение четверти часа Цезарь объяснял собравшимся ситуацию, ни за что не извиняясь. Война в Александрии была неизбежна.

— Однако, — продолжил он после паузы, — я предпочел бы вести ее только на западной стороне коридора: так было бы лучше и для меня, и для вас. Не ополчайтесь против меня, и я гарантирую, что мои солдаты не вторгнутся к вам. Обещаю также, что вы не будете голодать. Что же касается прекращения поставок сырья и утраты прибылей от продажи товаров, то, разумеется, что-то вы потеряете. Война есть война. Однако возможны и компенсации за все издержки, когда я побью Ахиллу и подчиню город. Не мешайте Цезарю, и Цезарь будет у вас в долгу. А долги Цезарь платит.