Полоний в Лондоне - Жорес Медведев

В конце января 2007 года отделы «специальных операций» и «по борьбе с терроризмом» Скотленд-Ярда формально объявили, что следственные операции «по делу об убийстве Литвиненко» завершены и все дело передано в прокуратуру Великобритании. При этом, что совершенно необычно, не было формального определения не только «обвиняемых», но даже и «подозреваемых» лиц. Были засекречены много раз обещанные результаты «пост-мортем» — патолого-анатомического обследования, проводившегося тремя бригадами экспертов с привлечением специалистов по радиологии. Все эти задачи, которые полиция даже в сложных случаях группового терроризма делала самостоятельно, были возложены на прокуратуру, которая в Великобритании является наиболее слабым сектором системы охраны общественного порядка.

В прессу «просачивались» сообщения о том, что главным «подозреваемым» был Луговой. В Москве его допрашивали как «свидетеля». Но после допроса, характер которого остался конфиденциальным, его могли перевести в «подозреваемые». Все это, однако, базировалось на радиоактивных следах и предположениях о том, что «злоумышленники» не имели опыта обращения с радиоактивностью и именно поэтому оставили столько следов. Никто не проводил «следственных экспериментов», обязательных в данном случае. Возможно ли, например, чтобы чашка чая, в которую мог быть добавлен полоний, сохраняла высокую радиоактивность через месяц, после сотен обработок в посудомоечных машинах и новых наполнений ее чаем? Химику-неорганику ясно, что посуда после стольких отмываний должна быть чистой, особенно при применении современных моющих средств. Неясен механизм загрязнения полонием кресел самолетов, баров, даже сидений стадиона, где 1 ноября проходил футбольный матч, на котором присутствовали Луговой и Ковтун. Александр Гольдфарб отказался от проверки на присутствие полония, сказав, что если он и попал к нему во время его дежурства в больнице, то в небольшом количестве, и это не представляет опасности для здоровья.

Следы полония в том или ином месте сами по себе не могли составить основы обвинений, так как многочисленные «пятна» изотопа могли быть частью общего, отвлекающего сценария. Полоний нашли и в одном дорогом ресторане Pescotori, который якобы был популярен среди русских и который посещал Луговой в середине октября. Полоний был найден в двух отелях, где Луговой останавливался в октябре. Если первое отравление полонием, как предполагает новая теория, произошло 15–16 октября 2006 года, то и сам Литвиненко мог оставить полониевые следы во многих местах и больше всего — у себя дома. Без определенных данных «пост-мортем» нельзя было объективно утверждать и то, что Литвиненко умер от острой лучевой болезни, так как непосредственной причиной смерти был все же инфаркт, появление которого в сердечной мышце физически очень хорошо тренированного человека в условиях радиационного поражения маловероятно. В этом случае костный мозг и другие кроветворные органы не вырабатывают ни лимфоцитов, ни эритроцитов, ни тромбоцитов, и происходит постепенное разжижение крови. Поэтому закупорки сосудов и артерий сердца не происходит. С другой стороны, многочисленные внутривенные, и шприцевые, и приборные вливания, о которых можно было судить по фотографии больного, могли привести к случайному попаданию в кровообращение пузырька воздуха или просто к образованию пузырька газа при разнице температуры между вливаемым раствором и температурой тела. Подобный пузырек, попадая в суженный сосуд, может его закупорить. Такой сердечный или легочный инфаркт иногда является следствием осложнения и при рутинных операциях. Известный писатель Ю. Трифонов умер от такого инфаркта после операции на почке.

«Пост-мортем» должен был ответить на вопрос и о полученной дозе полония, и о том, была это однократная или двукратная доза. Это можно определить радиоавтографом срезов некоторых тканей — появятся два пика радиоактивности и два цикла повреждений. Кроме этого, главный вопрос о мотивах убийства оставался совершенно неясным. Формально Литвиненко не был осужден заочно за «измену Родине». Хотя британская пресса всегда называла его «русским шпионом», он не был разведчиком и не выдавал никакой агентуры. У него было множество материалов о незаконных и даже преступных действиях властей в России. Но все они относились к правлению Ельцина. Но если западные страны «простили» Ельцину расстрел из танков собственного парламента с сотнями убитых и жестокую войну в Чечне 1994–1996 годов, то разные внесудебные расправы с мафиозными кланами, контрабандистами, браконьерами и организованными бандами в период «шоковой терапии» уже никого не интересовали. Период публикаций книг Литвиненко приходился на 2001–2002 годы, и «мстить» ему за это в 2006 году столь сложным способом не было никакой необходимости.

К концу декабря, тщательно наблюдая за всеми действиями Скотленд-Ярда, я накопил несколько, как мне казалось, серьезных критических замечаний. Основным среди них было мое убеждение в том, что полиция неверно выбрала дату 1 ноября за день радиационного отравления. Просмотрев литературу о течении острых радиационных отравлений чернобыльских ликвидаторов и общую литературу о радиационных синдромах при попадании изотопов внутрь организма, включая соли полония, в опытах на животных, я смог увидеть, что те симптомы, которые появились у Литвиненко 1–2 ноября, чаще всего появляются на 10—20-й день после отравления, в зависимости от дозы. Они могли появиться и раньше, но при очень высоких дозах, ведущих к смерти через 5–6 дней. У Литвиненко были признаки острой лучевой болезни, при которой летальный исход мог наступить на 40—50-й день после отравления. Поэтому я предполагал, что отравление Литвиненко произошло между 15 и 20 октября. Были и другие критические замечания, касавшиеся отсутствия следственных действий по другим направлениям, например по линии шантажа.