Сибирской дальней стороной. Дневник охранника БАМа. 1935-1936 - Иван Чистяков

13 [февраля]

Сопки, тайга да мысли. Все это в какой-то пустоте. Причем пустота ограничена. Заграница — другой мир, знаешь о его существовании, но пребывать там не можешь.

14 [февраля]

Пертурбация. Но мне от нее что-то того. Принимаю 5-й взвод. Прибавилось еще 10 километров.

Ну и шалман. Никакой дисциплины. На обратном пути зашел в ОЛП Бурея Мост. Живут же люди — тепло, чисто, светло и просторно. Электричество и радио. Канцелярия — целая квартира. В канцелярии, даже смешно, вывеска нач. охраны, помполит, делопроизводитель. А я живу! Надо ли вспоминать? Лучше не расстраиваться.

На Кулустае наколбасили. Пролетели закрытый семафор, наши и врезались в мотовоз. Два паровоза на кладбище, да мотовоз, три вагона туда же. Вот же сволочи, имеют статью за вредительство на транспорте и все же напились, стервы, да на паровозе. Будет вам. Морозов, Морозов! Вот уполномоченный, ну да он человек тоже. Ударят за Стариковой. Передали, что прислали посылку. Долго думаю, кто бы, и что бы могло быть. Еще можно сказать радость, телефонограмма выехать за премвознаграждением. За что не знаю и даже странно. Но как-то получается у меня, лезу вверх. Я не хочу, но что делать? Не премировали ни одного командира взвода и политрука из старых, а меня выделили, чудно. Утешительного в этом мало. Не хватает стрелков, что делать, как изворачиваться. […] почему убираем?

15 [февраля]

Ну, сам сатана не разберет что и как.

Начальство уехало принимать отряд. Уезжают ф-ги, забирают стрелков. Бедлам, да какой. Еду в штаб отряда получать премию. Выдали 250 рублей, за что не знаю, но догадываюсь. Все же я выше многих комвзводов, а может быть, метят меня повысить? Узнали бы, что я думаю, так сказали бы ласковое слово. Получил и посылку. Хотелось долго не [в] скрывать, хотелось отгадать, что бы могло быть. Но вскрыл и… Яблоки с мандаринами. Хахаха. Не ожидал и никогда бы не додумался.

16 [февраля]

Серенький день. Падает снежок. Скоротать время иду на 13-ю, так с глаз долой. Рядом шагает писарь штаба Савчук. Вспоминает Ленинград, вспоминает Беломорканал, вспоминает туфту. Не было бы туфты и аммонала, не было бы и Беломорканала. Нет групповозов, з/к не дают проводить политзанятия. А есть сильные ребята, сильней в/н и пользы дадут больше, но что сделаешь? Нельзя! Надо все же мне перебраться куда либо на частную квартиру. Иногда хоть выспаться хорошо. Собраться с мыслями.

17 [февраля] Снова солнце, но восточный ветер холоден. И нет от мыслей мне покоя. Их не удержишь и не запрешь. Эх мысли, мысли, это что-то такое Чего не остановишь и не возьмешь. Москва, завод, стук молотков и визг пилы, Станочный грохот, цех в пыли. Луч солнца сквозь двойные рамы Так ласково играет на стене Идут ко мне, и я иду ко многим. Работа здесь кипит и спорится, в огне. А только дверь за мной затворится из цеха Вздыхаю я глубоко и свободно… А предо мною лицо. Трамвайный грохот шум авто. Гудки, сирены и светофора красный глаз Топтанье ног по тротуару, И как в угаре, спешит, спешит народ. У всех свои дела, свои переживанья. Один в театр, другие на собранье. И я средь всех спешу на стадион. Таких как я, быть может миллион? Жизнь города так многогранна Так скучна, но в то же время так отрадна Что иногда так хочется уйти сквозь землю провалиться, И иногда готов хоть слиться вот с этой шумною толпой. Идти кружиться, окунувшись в омут с головой. А здесь? в тайге! Такая тишь вокруг, покой и прочее Лишь слышны дятла стук да речь сорочья. Один я без друзей, с душей встревоженной. Бреду как берендей тропой нехоженой. Мосты депо, пути вторые, трасса. Слова и речи громкие. Все это нужно, нужен пафос И без туфты и аммонала не построили бы Беломорканала, так говорят у нас. И без туфты без амонала, да без нас б…… вам не построить бы вторых путей. Свирепый холод, сопки. Преступный мир. Лопаты, кирки, аммонал. Приказы, сводки о побегах и шалман, шалман. Все перепуталось, переплелось, сумбур какой-то, И не поймешь, не разберешь что здесь такое. Не знаешь, где ты прав, где виноват! А иногда не знаешь, что ты должен делать. Не надо забывать и про людей, про командиров. Все говорят, что в вас ведь сила. Вы представители советской власти. Но ведь не в этом счастье. Мы люди мелкого пошиба и размаха Было бы самое необходимое, тепло, ну чистая рубаха Квартира, чтоб отдельно от телят, свиней! И больше ничего, ей-ей. Не претендуем мы на белый хлеб на масло. Не претендуем на театры на кино. Нам было бы одно. Хоть ночь проспать спокойно, Иль день использовать бы выходной. Ну и мечта заветная избавится от БАМа, Уехать бы домой. 18 [февраля]

День командирской учебы. Но приехать во взвод, надо обладать для этого многими качествами. А первое из них — быть тупоумным. Т. е. прийти на станцию часов в 5 утра и ждать, когда пройдет экспресс. Прошел, но на проход. Значит надо зайти за семафор с километр и сидеть в чистом поле на подъеме. Второй вариант проще — пройти пешком 40 километров. Накачиваем. Командиры слушают, верят или нет? Принимают во внимание или нет? Черт их знает. Человеческая душа — темный лес. Занимаешься и думаешь: командиры здесь, не случилось бы чего в отделении? Но зарядка все же действует. Ложишься спать и думаешь: вызовут к селектору или еще куда? Вот и усни и отдохни. Скорей бы кончилась переброска фаланги. Скорей бы все стабилизировалось! Снежок потихоньку подсыпает. Пасмурно. Пасмурно на улице и на душе.

19 [февраля]

Хочется многое записать, вложить в перо все думы. Но не выходит ничего. Решил проветриться на 10-ую верхом. Летит галопом огонек. Серый ком. отдел отстает. Поют ребята вечером, поют здорово. И я бы подпел, да неудобно прерывать своим приходом их веселья. Гложет душу побег. Только и думаешь: ну, начнут тикать, срываться.

Тут еще аммонал лежит в коридоре 250 кило, ну взорвется. Убрать в ларь. Надо ставить пост, а где люди. Ограбили ларек на 30-й. Что же им привыкать что ль грабить.

20 [февраля]

Выходной. Холодно. Отдыхаю.

21 [февраля]

Пусто. Редактирую стенгазету. Как безграмотен Романенко, командир взвода. Вот таким можно служить в БАМе. Больше им, пожалуй, и нет места. Я бы в гражданских условиях на работе побоялся сказать, что это комвзвода, стыдно не за него, а за себя. Где-то простыл. Болит спина. Тянет за душу гармоника, рвотный порошок. Можно посмотреть на карту Д. В. К. Пойти в Бурею и просто сказать: «Вот здесь», но не так просто прожить здесь хотя бы одну зиму.