Лондон. Путешествие по королевству богатых и бедных - Луи Эно

О том, насколько глубоко Доре проникал в суть того, что видел, свидетельствует сам Джерролд. «Когда мы посетили тюрьму Ньюгейт, Доре попросил тюремщика, сопровождавшего нас, оставить его на несколько минут у окна, через которое был виден двор с бродящими по кругу заключенными. Когда мы вернулись к нему, то увидели, что он не рисовал, но глаза его вбирали каждую деталь сцены. „Я скажу вам,— обратился Доре к тюремщику,— что представляет собой каждый из этих людей“. И он указал вора, подделывателя документов, грабителя с большой дороги, взломщика. Тюремщик поразился, ибо художник точно угадал „ремесло“ каждого из его подопечных».

Заметим в скобках, что результатом этих наблюдений стала гравюра «Тюремный двор» (с. 285 наст. изд.), которая до такой степени потрясла Ван Гога, назвавшего Доре «народным художником», что он написал картину — живописную копию этой гравюры — и на первом плане, в кольце идущих по кругу заключенных, изобразил самого себя.

В общем, неудивительно, что в прошлом веке некоторые издатели выпускали альбомы с иллюстрациями Доре к книге «Лондон: паломничество» без текста Джерролда. Хотя нельзя не признать, что в свое время он все же сыграл определенную роль: подобно первопроходцу, описав лондонское дно, Джерролд открыл добропорядочным лондонцам глаза на то, что творится у них под боком, и голос писателя, соединившись с голосами Диккенса, Мейхью, Дизраэли, Гюго, Маркса, Энгельса и других, прозвучал не напрасно: в1878 году образовалась Армия спасения, а к концу двадцатого столетия Британия справилась с массовой нищетой и преступностью — болезнью, которую Джерролд называл неизлечимой.

Джерролд умер, работая над биографией Доре, которая вышла в 1891 году (London, W.Н.Allen) под названием «Life of Gustave Doré» («Жизнь Гюстава Доре»). В эту книгу были включены сто тридцать восемь рисунков французского художника.

Сразу после выхода книги «Лондон: паломничество» Доре предложил парижскому издательству «Hachette et Cie» выпустить аналогичную книгу о Лондоне на французском языке и поручить перевод Луи Эно — журналисту, писателю, путешественнику и полиглоту, который объездил полмира и много раз бывал в Англии. Шотландия, Германия, Ближний Восток, Северная Европа — вот неполный перечень стран, по которым он путешествовал. В результате поездок рождались книги: «Прогулки по Бельгии и берегам Рейна» (1852), «Святая земля, путешествие четырех паломников в 1853 году» (1854), «Константинополь и Турция, картина Оттоманской империи» (1855), «Путешествие в Лапландию и Норвегию» (1857), «Англия, Шотландия, Ирландия, живописное путешествие» (1859), «Средиземное море, его острова и берега» (1863), «Центральная и Южная Америка» (1866) и другие.

Помимо этого перу Эно принадлежали романы, повести и рассказы, среди которых особую известность завоевали романтические и сентиментальные истории «Кристина» (1858), «Надеж» (1859), «Альба» (1860) и эпистолярный роман «Эрмина» (1860). Все эти книги много раз переиздавались на протяжении всего девятнадцатого столетия и продолжают выходить до сих пор.

Луи Эно родился в городе Изиньи (провинция Кальвадос), окончил факультет права и филологии университета города Кана (столицы Кальвадоса и Нижней Нормандии), защитил дипломную работу об Эсхиле, переехал в Париж и начал карьеру журналиста в газете «Chronique de Paris», где публиковались его «полные тепла и жизни»^[3] отчеты о ежегодных художественных выставках — салонах 1852 и 1853 годов. Эти работы сразу же снискали ему заслуженный успех. Затем Ипполит де Вильмессан приглашает его к сотрудничеству в своей новой еженедельной газете «Le Figaro». Эно публикует портреты современников — его слог деликатен, тонок, почти женственен^[4]. Он пишет о разных странах: один из номеров «Le Figaro» под названием «Восток» был полностью написан им одним. Он добивается успеха благодаря своему обаянию и остроумию, читательницы становятся его поклонницами, а вслед за ними и их мужья^[5]. Одаренный необыкновенной энергией, он легко справлялся с любой работой; он говорил на одиннадцати языках (французы до сих пор читают «Хижину дяди Тома» и «Страдания юного Вертера» в его переводах); он вращался в обществе художников и писателей, был завсегдатаем светских гостиных. Параллельно с работой в «Le Figaro» Луи Эно сотрудничал с иллюстрированными журналами «La vie à la campagne» (Франция), «L’Illustration» и «Le Nord» (Бельгия), газетами «Le Constitutionnel» (Франция) и «La Gazette de France» (Франция). Он очаровал императрицу Евгению, а НаполеонIII, прочитав его статьи о Константинополе и средиземноморских островах, не только пожелал познакомиться с писателем, но и наградил его крестом ордена Почетного легиона.

Обладая прекрасной памятью, Эно изобрел собственный метод изучения иностранного языка: он составил словарь из четырехсот слов и выражений, необходимых каждому человеку, оказавшемуся в чужой стране, и, собираясь в очередное путешествие, в течение недели заучивал их. В дороге он пополнял свой словарный запас, а находясь в стране, совершенствовал произношение.

Щеголеватый, изящный, подчеркнуто вежливый — таким его описывают современники. Сохранилось несколько портретов Эно — художники любили рисовать этого красивого мужчину с пышной копной вьющихся волос, ухоженной бородкой, лихо закрученными усами, тонкими чертами и серьезными, вдумчивыми глазами.

«Эно можно было бы упрекнуть,— заключает Ипполит Вильмессан,— только в том, что он слишком много времени отдает публицистике. Если бы он не писал для всех газет, которые обращаются к нему за содействием, а научился выдавать свою прозу маленькими порциями, то, вне всякого сомнения, поднялся бы в литературе на место еще более высокое, чем то, которое он занимает и которое, несмотря ни на что, является весьма завидным»^[6].