Вторая гробница - Филипп Ванденберг

– О нет, мадам! Дамы уже собрались. Извольте пройти со мной.

В кондитерской в рассеянном свете ламп под абажурами из желтой овечьей кожи блестела темная мебель. Из-за стола навстречу ей поднялась дама: это была леди Эвелин. Серый двубортный костюм в мелкую светлую полоску, женская шляпка-котелок с полями, низко опущенными на лицо, и макияж пастельных тонов придавали леди Эвелин необычайную моложавость.

– Миссис Джонс! – радостно воскликнула она, простерши к ней руки. – Как славно, что вы пришли!

– Мисс Джонс, миледи! – резко поправила ее пожилая дама. – Мисс Джонс. Я никогда не была замужем, не придаю большого значения моему возрасту и не люблю притворяться. Так что называйте меня мисс Джонс.

Когда обе женщины стали рядом, в глаза бросилось то, что леди на голову ниже мисс Джонс. Но в действительности дело было вовсе не в мисс Джонс, просто леди Эвелин от природы была низкого роста.

Леди Эвелин подвела мисс Джонс к столику, стоявшему в углу. Там уже сидела Филлис Уокер, лет ей было ровно вдвое меньше, чем мисс Джонс. Выглядела она довольно привлекательно, но, несмотря на это, была одета на манер денди: в серые брюки и тесный жакет. На голове – берет, из-под которого выбивались темные локоны, приклеенные ко лбу блестящим гелем. Если для Сохо такой вид был обычным, то в отеле «Ритц» – зрелище, несомненно, неординарное. Десять дней назад все эти женщины присутствовали на церемонии странных похорон на кладбище в Патни[3]. Они не могли не заметить друг друга, ведь там было всего восемь скорбящих, включая викария. И все это несмотря на солидный некролог в «Таймс» о печальной кончине известнейшего в мире археолога – Говарда Картера.

Именно леди Эвелин Бешам предложила встретиться за чаем в отеле «Ритц». Причиной послужило незначительное событие, происшедшее с ней буквально у гроба: во время прощания на кладбище в Патни леди Эвелин обернулась и заметила, что за ними наблюдает какой-то бродяга (в это время они ютятся на теплых станциях лондонской подземки). Мужчина быстро подошел к могиле, на мгновение задержался, бросил вниз маленький сверток и поковылял прочь.

На вопрос, что бы могло значить такое странное поведение, никто в тот момент ответить не смог. Лишь Филлис Уокер этот бродяга показался знакомым. Она припомнила человека, который сыграл в жизни Картера двоякую роль.

Эта фраза возбудила любопытство двух других женщин: они были уверены, что о Картере им все известно. Потому-то они и договорились встретиться за чаем в отеле «Ритц» сегодня – 15 марта 1939 года.

Но разговор не клеился, возможно, из-за разницы в возрасте или положения в обществе. К тому же они едва знали друг друга, хотя имя Картера так или иначе их связывало. Для начала нужно было преодолеть эту неловкость.

– Как вы думаете, дорогие дамы, – начала леди Эвелин, чтобы прервать тягостное молчание, – будет ли война?

Филлис пожала плечами. Она ничего не знала об этом. А вот мисс Джонс разгорячилась.

– Газеты пестрят статьями об учениях флота, проходящих в Атлантике, и перегруппировке войск по всей Европе, – заговорила она. – Король и королева каждый день посещают какой-нибудь авиазавод: сегодня в Бирмингеме, завтра в Рочестере. Недавно прочитала, что необходимо заластись продовольствием на два месяца. Миледи, дело точно идет к войне!

– Я тоже так думаю, мадам, – заявила леди Эвелин. – Я была еще ребенком, когда началась последняя война. Мой отец, лорд Карнарвон, придерживался мнения, что я должна больше заниматься музыкой и искусством и не лезть в политику. Но я хорошо помню, что причины, из-за которых разразилась та война были точь-в-точь как сегодняшние.

– Говард был человеком вне политики, – заметила Филлис тем самым направив разговор в желаемое русло.

– Это все потому, что он не любил межпартийных дрязг! – запротестовала леди. – Говард был одиноким человеком. Даже в своих политических взглядах.

Мисс Джонс опустила глаза.

– Не забывайте: я ведь когда-то была молода, мисс Уокер. Это с годами нас все больше одолевают заботы о собственной персоне и мы становимся мелочными.

– Простите, мадам, я не хотела сказать ничего дурного. Я полагала, что Говард мне все рассказал. Когда он говорил о своей молодости, то упоминал лишь одно имя и утверждал, что эта женщина – любовь всей его жизни.

– Да, я могу подтвердить это, – добавила мисс Эвелин. – Когда мы в первый раз заговорили о любви, Говард сказал, что воспоминания все еще обуревают его. И тогда он назвал имя.

– Чье имя? – уже не так самоуверенно поинтересовалась мисс Джонс.

– Сара! – ответила леди Эвелин.

– Да, точно, Сара! – подтвердила Филлис.

– Меня зовут Сара. Сара Джонс. – На губах пожилой женщины промелькнула гордая улыбка, потом она смущенно потупила взор и произнесла: – Да, я признаю, наши отношения были несколько необычны. Но могу сказать, что они не были ошибкой. В течение нескольких месяцев меня можно было назвать счастливейшим человеком на земле. Другим людям нужно прожить полжизни, чтобы узнать, каково настоящее счастье…

На какое-то мгновение показалось, что время в кондитерской остановилось. Филлис и леди Эвелин были убеждены, что именно они играли решающую роль в жизни Картера, но теперь осознали, что перед ними серьезная конкурентка. Любопытство не давало покоя. Хотелось заглянуть в прошлое Картера, ведь археолог познакомился с ними, будучи уже в зрелом возрасте.

А Сара Джонс горела желанием узнать подробности и обстоятельства, которые привели Картера к успеху. Она год за годом собирала вырезки из газет, в которых говорилось о нем, и любовно вклеивала статьи в альбом. Мисс Джонс так часто перечитывала их со слезами на глазах, что в конце концов заучила наизусть. И нередко дама говорила сама себе вслух: «Сара, какая же ты дура».

Она нашла в себе мужество прийти на похороны, прочитав сообщение в «Таймc». Оно заканчивалось словами «he was unmarried» – он не был женат. Это, конечно, ничего не значило. Или все же значило? Теперь и она надеялась узнать все подробности.

Чем дольше говорили Сара Джонс, леди Эвелин и Филлис Уокер, тем больше недоверия возникало между ними. Чем больше они узнавали друг о друге, тем лучше понимали, что сама судьба свела их вместе.

Три женщины за разговором совсем позабыли о времени. И когда кто-нибудь из них рассказывал о своем прошлом, казалось, что вновь оживал человек, которого называли «Король Луксора».