Рассекречено? Правда об острых эпизодах советской эпохи - Владимир Воронов

P. S. Пришлите мне подробные данные о ямпольских бандах, о том, что фактически комиссия обнаружила».

В ходе своего расследования Феликс Эдмундович вообще узнал много интересного. Например, что военная разведка ведет эти операции мало того что у него под боком, так еще и с 1921 года — с момента заключения Рижского мирного договора. Причем заброска хорошо подготовленных диверсионно-террористических групп и отрядов — на территорию стран, с которыми у «страны Советов» формально были заключены мирные договоры и установлены как бы нормальные дипломатические отношения, — вовсе не была чьей-то самодеятельностью. Долгоиграющая спецоперация, скромно поименованная впоследствии «активной разведкой», была санкционирована на уровне Политбюро, всерьез полагавшего, что профессиональные красные диверсанты и террористы расшатают польский тыл и так всколыхнут народные массы, что Восточная Польша сама упадет в руки большевиков. А вот что об этой афере не знал персонально т. Дзержинский (или сделал вид, что не знал!) — так он вообще много чего не знал: старшие товарищи по Политбюро доверяли ему далеко не все.

«Активная разведка»

Командный состав для спецоперации подбирался предельно тщательно — из кадровых командиров Красной армии с боевым опытом, опытных же политруков и чекистов, окончивших, как правило, курсы комсостава. Костяк собственно диверсионных отрядов формировали и вооружали на территории Белоруссии, а после прохождения спецподготовки скрытно перебрасывали через специальные «окна» на границе в восточные воеводства Польши. Где они и развернули свою активность: нападали на полицейские посты и участки, убивали и отдельных полицейских, захватывали и грабили пассажирские поезда, пускали под откос грузовые составы, взрывали паровозы, уничтожали мосты, грабили и жгли польские помещичьи усадьбы, истребляли помещиков, чиновников, ксендзов, православных священников, мелких чиновников, гминных войтов (старост), вырезали польские хутора, уничтожали «предателей», совершали налеты на тюрьмы — для освобождения «боевых товарищей», на почтовые отделения и банки — для получения средств на «освободительную борьбу», разумеется. По возможности «повстанцы» устраивали в селах собрания, где пылко призывали белорусских крестьян выступить против польских «панов». Особую известность обрели такие командиры отрядов «активной разведки», как Кирилл Орловский, Станислав Ваупшасов (настоящая фамилия Ваупшас), Василий Корж и Александр Рабцевич. Примечательно, что хотя сама операция формально и шла по линии Разведупра, все товарищи впоследствии «случайно» оказались в кадрах чекистского ведомства, где и работали, так сказать, «по специальности» — диверсионно-террористической и «головорезной».

С апреля 1921 года по апрель 1924 года польские власти зафиксировали 259 переходов границы, совершенных отрядами боевиков Разведупра РККА. С апреля по ноябрь 1924 года эти отряды «активной разведки» провели в Восточной Польше свыше 80 крупномасштабных боевых операций по дестабилизации обстановки. Как полагали аналитики «Двуйки»^[1], в Полесье, Налибокской, Беловежской и Гродненской пущах, а также на территории Виленщины в тот период действовало не менее пяти-шести тысяч советских боевиков «активной разведки». Причем операции «спецназа» Разведупра не прекратились после скандального инцидента в Ямполье и даже после того, как Политбюро приняло решение о ликвидации этой самой «активной разведки в настоящем ее виде». С марта по май 1925 года советские боевики провели в Западной Белоруссии 59 боевых операций, с июня по август того же года — еще 50 боевых операций, всего же с декабря 1924 года по август 1925 года советские диверсанты провели 199 боевых операций.

Довольно красочно в своей книге деяния «активной разведки» описал Ваупшасов: как его вызвали в ЦК Компартии Белоруссии — «партии были нужны такие люди для развертывания борьбы на захваченных польскими панами западнобелорусских землях», «есть большая необходимость в том, чтобы подорвать тыл белополяков, развернуть партизанскую войну и в конце концов освободить от врага оккупированную им территорию. Партия вам доверяет и надеется, что и на этот раз вы отлично справитесь с заданием». Без малейшего стеснения Ваупшасов писал, как, переодевшись в полицейских или польских военных, его люди грабили и сжигали имения «панов», убивали — «кто не мог ждать от нас пощады, так это шпионы и провокаторы», сжигали волостные правления, захватывали поезда и грабили их пассажиров, особое внимание уделяя почтовым вагонам: «Бойцы Орловского оцепили поезд, а я со своими ребятами стал переходить из вагона в вагон. …В почтовом вагоне мы изъяли содержимое денежного ящика и корреспонденцию». Польские источники свидетельствуют, что при нападении на поезда пассажиров заставляли снимать одежду, украшения, отдавать часы и деньги, а возмущавшихся приканчивали на месте. 4 августа 1924 года отряд Ваупшасова захватил тюрьму в городе Столбцы — чтобы освободить сидевших там двух членов ЦК Компартии Западной Белоруссии: «Жандармский пост был здесь невелик, и мы уничтожили его за несколько минут», «группа атаковала казарму, закидала окна гранатами, расстреливала выбегающих из винтовок и ручного пулемета», «на застекленной веранде казармы я увидел офицера… Выстрелил в него из маузера, а он не падает. Что за дьявол! Выручил меня Наркевич. „Да убил ты его, убил! Он же в кресле сидит, потому и не падает“», «мои ребята уже уничтожали тюремную охрану»… К слову, согласно Женевской конвенции, лица, использующие при ведении боевых действий военную форму противника, являются военными преступниками…