Короли Кипра в эпоху крестовых походов - Светлана Близнюк

Итак, история крестоносного движения охватывает длительную и сложную эпоху, начавшуюся в конце XI в. и продолжавшуюся вплоть до конца XV-середины XVI в. Правильнее называть ее не историей крестовых походов, а историей европейского крестоносного движения. Такое определение обязывает объяснять куда более глубинные процессы, связанные с длительной жизнеспособностью и жизнестойкостью созданных европейцами государств под небом Востока, а также с изменениями, происходившими в самой Европе.

Крестоносная идея является одной из составляющих средневековой идеологии и культуры Западной Европы, равно как и крестоносное движение является частью европейской цивилизации. И вряд ли можно однозначно оценить результаты столь сложного, многогранного и длительного явления как крестоносное движение, так или иначе коснувшегося всех слоев населения и всех сторон жизни европейского общества.

Классической эпохой крестовых походов традиционно считался период с 1096 по 1270 г. (Первый—Восьмой крестовые походы)^[11]. Указанная нумерация, восходящая еще к трудам Мембура и Гиббона и принятая в историографии XIX – начала XX вв» давно и порядком устарела. Во-первых, она ориентирована лишь на крупные экспедиции, в которых участвовали фактически все страны Европы. Однако между крупными экспедициями было множество мелких, так называемых «арьергардных» походов, которые являются частью того же самого движения. А как быть с теми экспедициями, которые в XII–XIII вв. предпринимали отдельные европейские правители: Генрих Саксонский в 1197 г., венгерский король Андраш II в 1216 г., Тебальд Новарский в 1239 г., Ричард Корнуоллский в 1241 г. и т.п. ? Тем более, никак не вписываются в стандартную схему восточных «религиозных войн» войны, проходившие под эгидой и во имя церкви в самой Европе^[12].

Если все же давать нумерацию крестовым походам, то согласно современной европейской историографии, существует пять общеевропейских экспедиций. Случившийся в 1228–1229 гг. поход германского императора Фридриха II видится сейчас заключительной частью Пятого крестового похода, который соответственно в целом датируется 1217—1229 гг. Две экспедиции Людовика IX Святого более принято называть Первым (1248–1264) и Вторым (1269–1270) крестовыми походами французского короля. Ограничить эпоху крестовых походов хронологическими рамками 1096–1270 гг., взяв за предел походы Людовика, — значит принципиально ограничить и сузить наши знания, да и понимание исторических реалий и тех процессов, которые были инициированы крестовыми походами и развивались на Леванте в течение куда более длительного времени. Многие современные исследователи предпочитают обходиться без нумерации экспедиций вовсе и идентифицировать их по дате проведения.

Действительным водоразделом в истории классического и позднего крестоносного движения был не 1270 г., а 1291 г., когда латиняне потеряли Акру — последний опорный пункт на территории Латинского Иерусалимского королевства. Именно на этом закончилась история латинской «оккупации» Святой Земли и история латинских государств на Востоке, созданных вождями Первого крестового похода (1096–1099). С падением Акры завершился «традиционный», «классический» период крестоносного движения и начался новый — период поздних крестовых походов, вернее, позднего крестоносного движения.

Два вопроса, которые встают перед исследователем крестоносного движения, — это «когда» и «куда»? Когда начинается эпоха, как долго она длится, куда и против кого направлено оружие крестоносцев? В современной историографии существует тоже два направления, два взгляда на эпоху крестовых походов: традиционное и плюралистическое, которые отвечают на них по разному. Традиционалисты, последователи историков XIX – начала XX в., рассматривают крестоносное движение именно как крестовые походы на Восток, ибо, по их мнению, святая война имела конкретную цель в конкретном географическом регионе, т.е. в Святой Земле^[13]. Большинство исследователей в настоящее время разделяют плюралистическую точку зрения и включают в понятие «крестовые походы» все войны средневековья и раннего Нового времени, проходившие с благословения папы во имя христианской веры и католической церкви: это и Реконкиста на Пиренеях, и походы европейцев в Северную Африку XIII–XVI вв» и продвижение немецких рыцарей в Прибалтику, и борьба с еретиками и «врагами» папы в самой Европе. Плюралистический подход, как мы видим, завязан на изучение крестоносного движения в целом, а не походов крестоносцев, согласно списку.

Что касается нижнего хронологического предела, то иногда и он оспаривается в историографии. Уже средневековые хронисты — по сути, первые историографы крестоносного движения — искали корни крестоносного духа в глубине веков. Еще архиепископ Гильом Тирский включил историю Персидских войн Византии в свое сочинение и назвал византийского императора Ираклия (610–641) первым крестоносцем. В византийской историографии идея «священной войны» с неверными, врагами Христа, особенно отчетливо прозвучала в конце X в. в сочинении Льва Диакона. Исключительно пламенную речь он вложил в уста византийского стратига Никифора Фоки^[14], возвратившего в 961 г. Византии о. Крит. «Я думаю, — говорил Никифор, обращаясь к своему войску, — что никто из вас не забудет жестокости и зверства потомков рабыни, агарян, которым этот остров (Крит — С. Б.) достался благодаря злостному попущению судьбы, не забудет и то, как они нападали и уводили в рабство людей и как гибельно отразилось это на ромеях... Воля Властителя направила сюда нас, чтобы мы всемерно воздали за причиненные нам страдания»^[15]. Цистерцианский монах Альберик, который воспроизводит хронику умершего в 1203 г. Гвидо де Базокииса (Guido de Bazochiis), назвал Первый крестовый поход не первым, а вторым, потому что первый совершил сам Карл Великий. Тогда же родилась легенда, гласящая, что накануне 1096 г. Карл Великий воскрес, чтобы лично вести христиан на борьбу с неверными^[16].

Подобного рода высказывания средневековых авторов, средневековые героико-эпические произведения о борьбе европейцев с арабами на Пиренеях иногда вызывают у современных исследователей желание включить экспедиции крестоносцев на Восток в общий ряд войн христиан с мусульманами и рассматривать историю крестовых походов как одну из попыток решить неразрешимый вопрос — вопрос о религиозных границах Европы и Азии. Отсюда возникает желание обрести корни «крестовых походов» в истории войн Византии с персами и арабами, в истории войн Карла Мартелла и Карла Великого с испанскими Омейядами, и даже жажда разыскать корни крестовых походов в борьбе эллинов с персами на поле у Марафона и в проливе у Саламина. История крестовых походов, таким образом, становилась лишь главой в цепи бесконечной борьбы между Европой и Востоком. Причины и действующие лица менялись, но драматический спектакль продолжался, приобретая все новые и новые формы^[17]. Данная концепция, как представляется, страдает большой натянутостью и является скорее красивым эффектом в исследовании, нежели действительным исследованием корней и причин крестоносного движения в Европе. Возможно ли уводить корни крестовых походов XI–XIII вв. столь далеко вглубь веков? Или же «священные войны» франков или византийцев против арабов есть ни что иное, как историческая реальность и необходимость защищаться от грозного внешнего врага на своей территории? Нельзя не признать, что бесконечно долгая угроза народам Европы, исходившая от мусульман, уже долго формировала определенное, причем негативное отношение к последним, которое в полной мере проявилось и вырвалось наружу в эпоху крестовых походов. И морально, и ментально западноевропейцы в конце XI в. были подготовлены к «священной войне» с неверными. Тем не менее, мы склонны начинать эпоху крестовых походов все же Клермонским Собором (1095) и Первым крестовым походом 1096–1099 г., как это давно принято в историографии, без столь витиеватой и развернутой предыстории данной эпохи. Ведь только тогда не только чувства, но и слово стали делом.