Последние капли вина - Мэри Рено

Какой человек в здравом уме может выдержать политику и войну без спасительного смеха? И вот мы рисовали Алкивиада среди спартанцев, рыдающим по своему парфюмеру и повару; а тем временем он жил на берегах холодного Эврота, открытый всякой непогоде, по лаконским обычаям ел простую пищу, спал на твердом и говорил кратко. Рассказывают, через месяц те немногие, кто видел его, не могли поверить, что он не рожден спартанцем. Думаю, Ксенофонт не ошибался, когда рассказывал, как он однажды пустил в ход зубы в палестре. Но произошло это еще до нашего с ним рождения, так что мы не улавливали главного в этой истории: а главное было не в том, что он слаб или труслив, а в том, что ради победы не остановится ни перед чем.

Это именно он подсказал спартанцам, что временная передача нами кораблей аргивянам является нарушением перемирия. Тогда они, в свою очередь, поступили так же: на время передали сиракузцам стратега. Он отправился без войска, на рыбацкой лодке, в сопровождении одних илотов, переносивших его вещи и щит, потому Никий посмотрел на него сквозь пальцы и позволил проплыть.

Какое-то время после этого известия мы не получали новостей. Ксенофонт, когда кто-нибудь спрашивал об отце, отвечал, что с тем все хорошо, - его воспитали на спартанский лад, и он не любил много говорить о своих чувствах. Но все же он был куда более приятным собеседником, чем любой спартанец, и мы по-прежнему оставались добрыми друзьями. Сейчас он учился у Горгия, и его можно было видеть среди прочих юношей хорошего рода, которые серьезно слушали своего наставника и беседовали, не перебивая друг друга. Он не заговаривал о моей учебе - так как знал, что я не мог бы платить Горгию, в этом я уверен. Он прекратил смеяться над Сократом, но с сожалением отзывался о большинстве его друзей, которые, как я прекрасно понимал, не были бы приняты в доме Грилла. Он сам сказал мне об этом однажды, когда мы с ним охотились в Гиметтских горах. Мы убили зверя, свернули сети и устроились позавтракать на высоком каменистом плоскогорье, усевшись на камень, который сверкал росой, нанесенной с травы. Под нами раскинулся Город, золотой от солнца; за островом Эгина, на другой стороне залива, видны были синие холмы Арголиды, а за ними вдали поднимались высокие горы Лакедемона. Собаки, которым мы отдали объедки, зализывали свои царапины и ловили блох. В такие моменты разговор идет легко, и он спросил меня - без всякого недоброжелательства, - как я могу проводить время среди таких людей.

– Например, Еврипид[153256]. Правда ли, что он показывает Сократу все свои пьесы, прежде чем отправить их для постановки?

Я сказал, что слышал об этом.

– Но как же тогда может пропускать Сократ такую непочтительность к богам?

– Дай определения своим терминам, - отозвался я. - Что есть почтительность к богам? Допустим, Еврипид думает, что некоторые старые сказки непочтительны к богам?

– Как только ты начнешь решать для себя, во что верить относительно богов, а во что не верить, где же ты окажешься? А кроме того, он принижает женщин, изображает их дешевыми.

– Вовсе нет, просто он лепит их из плоти и крови. Я бы подумал, что тебе такое понравится.

Я сказал так, потому что в последнее время он начал проявлять интерес к женщинам.

Он свистом подозвал собак и принялся выбирать репьи из шерсти, а они толкались, стараясь пролезть к нему поближе. Это были касторские гончие, рыжие с белой мордой; клички их, помнится, были Психея и Авгон. Выискивая колючки в ушах у суки, он продолжил разговор:

– Конечно, Алексий, человек должен быть предан своему учителю. Но послушать, как ты отзываешься о Сократе, то можно подумать, что он - твой любовник. Впрочем, если это так, не сердись на мои слова.

Я видел, что он совершенно серьезен и хочет лишь услышать о моих чувствах, если его предположение соответствует действительности. Как я начинал понимать, любовь такого рода была для него неизведанной землей. Могу добавить, что, насколько мне известно, он никогда не принимал ухаживаний поклонников. Ему всегда не терпелось стать взрослым мужем, и, может быть, он боялся, что захочет как можно дольше сохранить юность такое стремление и в самом деле характерно для пассивных любовников. Тут его не мог поколебать даже пример Спарты. Я иногда задавал себе вопрос, не отсутствует ли у него вообще способность любить мужей, но его не спрашивал - он был мне друг, и я не хотел обижать его такими разговорами.