История христианской церкви. Том 2. Доникейское христианство. 100-325 г. по Р. Х. - Филипп Шафф

Папий был благочестивым, преданным и образованным знатоком Писания и был верен преданию, хотя несколько легковерен и ограничен в плане восприятия^[1346]. Папий нес небесное сокровище в глиняном сосуде. Его круг общения придает его свидетельству определенный вес. Он стоял у истоков христианской веры. «Я не буду жалеть о том, — говорит он, — что присоединил к своим истолкованиям [речений Господа] все, что когда–либо узнавал и сохранял в памяти, как принял от старейшин (παρά τών πρεσβυτέρων) и записал, чтобы еще раз подтвердить истину своим свидетельством. Ибо я, в отличие от большинства людей, любил слушать не тех, кто много говорит, но тех, кто учит истине; не тех, кто записывает чужие [или новые и чуждые] заповеди, но тех, кто записывает заповеди, данные Господом нашей веры, проистекающие из самой истины. Если приходил кто–то, слышавший старейшин, я расспрашивал его об их словах; что сказал Андрей, или Петр, или Филипп, или Фома, или Иаков, или Иоанн, или Матфей, или кто–то еще из учеников Господа нашего; и что Аристион и старший Иоанн, ученики Господа, говорят. Ибо я считал, что получу меньше пользы от книг, чем от живого и пребывающего голоса^[1347]». Он с большим рвением собрал устные предания апостолов и их учеников о речах и делах Иисуса и опубликовал эти сведения в пяти книгах под заглавием «Изъяснения Господних изречений» (Λογίων κυριακών έξήγησις; о значении слова λόγια см. т. I, §80)^[1348].

К сожалению, эта книга, еще существовавшая в XIII веке, утрачена, за исключением наиболее ценных и интересных фрагментов, сохраненных в основном Иринеем и Евсевием. Среди них — свидетельства о еврейском Евангелии от Матфея и «петровском» Евангелии от Марка, занимающие важное место во всех критических спорах о происхождении евангелий (см. т. I, §80, 81). Эпизод с женщиной, уличенной в прелюбодеянии, присутствующий в некоторых рукописях в Ин. 7:53 — 8:11 или после Лк. 21:38, прослеживается до общего источника и, возможно, был предназначен для иллюстрации к словам Христа в Ин. 8:15 («Я не сужу никого»), ибо Евсевий сообщает, что Папий «приводит другой рассказ о женщине, которую коварно обвинили перед Господом во многих грехах, содержащийся в Евангелии от евреев»^[1349]. Если это так, то мы должны быть благодарны Папию за сохранение драгоценного факта, одновременно служащего прекрасным примером абсолютной чистоты нашего Спасителя в отношении ко греху и Его нежного сострадания к грешнику. Папий был восторженным хилиастом, и знаменитая притча о плодородии в тысячелетнем царстве, которую он вкладывает в уста Господа и которую Ириней принимал на веру, возможно, была призвана объяснить слова Господа о плодах лозы, от которых Он будет пить новое вино в царстве Отца, Мф. 26:29^[1350].

Папий доказывает, что устные предания апостолов и их учеников во II веке высоко ценились. Он стоит на пороге новой эпохи, когда последних свидетелей апостольского века становилось все меньше и меньше и когда казалось, что чрезвычайно важно собрать оставшиеся крупицы богодухновенной мудрости, могущие пролить свет на учение Господа и предостеречь церковь от заблуждений.

Он является также важным свидетелем о состоянии канона до середины II века. Он знал два первых евангелия и, по всей вероятности, также Евангелие от Иоанна, потому что цитирует, о чем явно говорит Евсевий, Первое послание Иоанна, настолько похожее на четвертое евангелие по мыслям и стилю, что они должны быть либо приняты, либо не приняты оба, как произведения одного и того же автора^[1351]. Папий — один из древнейших свидетелей в пользу богодухновенности и достоверности Апокалипсиса Иоанна, он написал комментарии к части этой книги^[1352]. Он использовал Первое послание Петра, но, насколько мы знаем, не упоминает о Павле и Луке. Это объясняют по–разному — как случайность, незнанием, неприятием, — но лучше всего это объясняется его желанием собирать только высказывания Господа. Ерма и Иустин Мученик также игнорируют Павла, однако они были знакомы с его посланиями. О том, что Папий не испытывал вражды к великому апостолу, можно предположить из его близости с Поликарпом, восхваляющим Павла в своем послании.