Иоанна - женщина на папском престоле - Донна Вулфолк Кросс

Из-за стола поднялся, хитро ухмыляясь, еще один человек.

– Прослышал я, как что-то поднялось в укромном Месте… – он замолчал в ожидании.

– Загадка! – крикнул кто-то, и люди зашумели, Приветствуя идею. – Загадка Хайдо! Да! Да! Послушаем.

Человек по имени Хайдо дождался тишины.

– Прослышал я, как что-то поднялось в укромном месте, – повторил он, – набухло, вздыбив покрывало, а барышня вцепилась ручками в него… – гости понимающе захихикали, – …прикрыв поспешно нежной кисеей. – Хайдо обвел гостей веселым взглядом. – Так что же это, спрошу я вас?

– Загляни себе между ног, – выкрикнул кто-то. – Там и найдешь ответ! – Последовал взрыв смеха и непристойные жесты. Джоанна смотрела на всех в изумлении. Неужели это резиденция епископа?

– Неверно! – рассмеявшись ответил Хайдо. – Вы все ошибаетесь!

– Тогда скажи ответ! Ответ! – люди стучали и стучали кубками по столу.

Хайдо сделал паузу, нагнетая ситуацию.

– Тесто! – победоносно объявил он и сел под раскаты хохота.

Когда шум затих, дворцовый распорядитель сказал:

– Идите за мной. – И повел детей в дальний конец зала, где на высоком помосте стоял стол, за которым на мягкой подушке сидел смеющийся епископ в роскошной одежде, запачканной жиром и вином. Он выглядел совсем не так, как представляла себе Джоанна. Это был крупный мужчина с толстой шеей, просторная туника покрывала широкие плечи и мускулистое тело. Объемистый живот и цветущее лицо выдавали в нем человека, любившего поесть и выпить. Когда они подошли ближе, епископ наклонился и поднес к губам упитанной женщины, сидевшей рядом с ним, красный леденец. Она надкусила его и что-то прошептала ему на ухо. Они оба рассмеялись.

Дворцовый распорядитель откашлялся.

– Ваше преосвященство, отряд доставил ребенка из Ингельхайма.

Епископ рассеянно посмотрел на него.

– Ребенок? Э-э, какой ребенок?

– Тот, за которым вы послали, господин. Полагаю, кандидат для школы. Рекомендованный вам гр…

– Да, да, – епископ нетерпеливо махнул рукой. – Вспомнил. – Его рука легла на плечи женщины. Он посмотрел на Джона и Джоанну. – Ну, Уидукинд, у меня двоится в глазах?

Нет, каноник прислал своего сына. Они прибыли вдвоем на стоянку и их нельзя разделить.

– Хорошо, – лицо епископа выразило любопытство. – Что вы об этом скажете? Послал за одним, а получил двоих. Будет ли император столь же щедр к этому сельскому прелату!

За столом все покатились со смеху. Раздались крики:

– Услышано! Услышано! Аминь!

Епископ протянул руку, оторвал ножку от жареного цыпленка и обратился к Джоанне.

– Ты та самая умница, которую выучили?

Джоанна растерялась, не зная, что сказать.

– Я много училась, ваше преосвященство.

– Ба! Училась! – фыркнул епископ и откусил от куриной ножки. – В школе полно болванов: они много учатся, но ничего не знают. А что знаешь ты, дитя?

– Умею читать и писать, ваше преосвященство.

– На просторечии или на латыни?

– На просторечии, на латыни и на греческом.

– На греческом! Это уже что-то. Даже Одо не знает греческого, верно, Одо? – Он улыбнулся худощавому мужчине, сидевшему неподалеку.

Одо растянул тонкие губы в фальшивой улыбке.

– Это язык, ваше преосвященство, идолопоклонников и еретиков.

– Совершенно верно, совершенно верно, – язвительно ответил епископ. – Одо всегда прав, не так ли, Одо?

Клирик фыркнул.

– Ваше преосвященство, вы отлично знаете, что я не одобряю вашей прихоти. Это опасно, и я считаю богохульством допускать женщин к обучению в школе.

Из дальнего угла зала послышался голос:

– По виду не скажешь, что она уже женщина.

Раздался новый раскат смеха, сопровождаемый непристойными замечаниями.

Джоанна зарделась от стыда. Как могут эти люди вести себя так в присутствии епископа?

– Это бессмысленно, – продолжил человек по имени Одо, когда шум затих. – По своей природе женщины совершенно не способны рассуждать. – Презрительно взглянув на Джоанну, он обратился к епископу. – Их естественная гуморальность, холодная и слишком жидкая, не пригодна для умственной активности. Им не дано понимать высокие духовные и моральные концепции.

Джоанна недоуменно уставилась на него.

– Я уже слышал эти доводы, – епископ улыбнулся Одо так, будто наслаждался моментом. – Но как объяснишь ты, например, что девочка знает греческий, который даже тебе не под силу? – Он особенно выделил слова «не под силу».

– Она похваляется своими способностями, но это еще нужно доказать – огрызнулся Одо. – Вы чрезмерно доверчивы, ваше преосвященство. Возможно, грек преувеличил ее способности.

Это было слишком. Сперва этот противный человек оскорбил ее, а теперь осмелился плохо отозваться об Эскулапии! Джоанна собиралась дерзко возразить ему, но тут заметила добрый взгляд рыжеволосого рыцаря, сидевшего радом с епископом.

Он молча подал ей знак. Она промолчала. Повернувшись к епископу, он что-то прошептал ему. Епископ кивнул и обратился к тощему клирику:

– Очень хорошо, Одо, проэкзаменуй ее.

– Ваше преосвященство?

– Проэкзаменуй ее. Проверь, достойна ли она того, чтобы учиться в школе.

– Прямо здесь? Это не совсем умес…

– Именно здесь, Одо. А почему бы и нет? Нам всем полезно узнать это.

Одо нахмурился, глядя на Джоанну.

– Quicunque vnlt. Что это значит?

Джоанна удивилась, что вопрос так прост. Возможно, это уловка? Возможно, он хотел провести ее. Она осторожно ответила:

– Это доктрина, определяющая, что три составляющие Троицы едины. Что Христос является и Богом, и человеком.

– Основоположник этого учения?

– Первый Никейский собор.

– Confessio Fidei. Что это?

– Это лживое и пагубное учение. – Джоанна знала, что нужно говорить, предупрежденная Анастасием. – Учение, которое допускает, что Христос был изначально человеком и только потом обрел божественность. Божественность, но после того, как Его принял Отец. – Она всматривалась в лицо Одо, но оно было безучастным. – Fttius nоn proprius, sed adoptivus, – продолжила Джоанна для большей убедительности.

– Разъясни лживую природу этой ереси.

– Если Иисус сын Божий по милости Его, а не по природе, тогда Он должен быть рангом ниже Отца. Это неправильное суждение и мерзость, – заученно продолжала Джоанна, – потому что Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына; есть только один Сын, и Он не сын приемный. «In utraque natura proprium eum et nоn adoptivum filium dei confitemur».