Гностики, катары, масоны, или Запретная вера - Ричард Смоули

В результате современный читатель смотрит на все эти распри с изрядным замешательством и чувством недоверия. Действительно ли победила правая сторона? И кто, в конце концов, представлял здесь правую сторону? Удалось ли Святому Духу одолеть в лоне Христовой церкви бешеный напор заблуждений и обмана? Если так, то Святой Дух зачастую выбирал самые дикие методы для достижения своей цели.

Нигде более в мрачных хрониках ереси нельзя обнаружить такой острый накал противостояния, как на тех страницах, что посвящены истории катаров. Они появились в Южной Франции и Северной Италии примерно в двенадцатом веке. Их пребывание в этих краях совпало по времени с таким расцветом искусства, литературы и культуры, какой в границах Средневековья никогда прежде не наблюдался. Проповедники из числа катаров являли в своем поведении такие образцы доброты и сдержанности, что их стали именовать les bonshommes ^[7]. В отличие от католиков они со всеми поддерживали добрые отношения, даже если расходились по доктринальным вопросам. И при этом они оказались настолько опасны для католической властной структуры, что для борьбы с ними была создана знаменитая инквизиция. В конце концов, они будут истреблены с такой методичной жестокостью, которая могла бы вызвать зависть у современных поборников геноцида. Если занимаешься изучением саг катаров, то возникает странное ощущение, что правда, возможно, была на стороне катаров: к тому времени укоренившаяся церковь уже не имела ничего общего ни с Христом, ни с «добрым Богом», — напротив, была, по сути, одержима силами тьмы.

Кем были катары и откуда они явились? У их католических современников не было сомнений на сей счет: катаризм являлся детищем отвратительной ереси Мани, несколько изменившей свою восточную форму и проложившей себе путь на Западное Средиземноморье. Современные ученые не вполне в этом уверены. Более осторожные из их числа стремятся поставить под сомнение идею непрерывности «великой ереси», как ее стали называть, и фокусируются в первую очередь на разрывах в этой столь часто поносимой традиции. Тем не менее, по-видимому, все же существуют связи между религией Света в Вавилоне и добрыми людьми Прованса. Эти нити протянулись по краям великих религиозных империй христианства и ислама, как они сложились на момент раннего средневекового периода.

Армения, Балканы и богомилы

Первым из регионов, где нашли себе прибежище секты, близкие по своей ориентации к манихейству, была Армения. Армяне гордятся тем, что они были первым христианским народом. Они приняли это вероисповедание в качестве своей единственной религии в 301 году — более чем за десять лет до того, как христианство просто обрело легальный статус в Римской империи. В первые века нашей эры Армения сохраняла свою независимость путем хитрого политического балансирования, столь часто являющегося необходимым для малых наций, живущих в тени больших. Однако в итоге в 387 году Армению поделили между собой Византийская империя и Персия Сасанидов. Но и последующие века ее положение приграничного региона, находящегося на стыке двух великих держав, позволяло ей предоставлять убежище еретикам и схизматикам самых различных видов.

Два таких вида представляют для нас интерес в контексте нашей темы. К первому виду относятся массалиане, «молящиеся люди», антиклерикальная секта, об учении которой мало что известно. Их дуалистические верования, по-видимому, включали в себя идею о том, что каждый человек одержим своим личным дьяволом. Этот дьявол мог быть изгнан лишь с помощью таинства, называемого «крещение огнем», после чего человек, по идее, должен был освободиться от злых влияний и мог отныне делать все, что пожелает. Это повлекло обвинения в безнравственности со стороны ортодоксального клира. Вторую группу представляли павликиане — их так называли из-за их особого благоговения по отношению к фигуре апостола Павла. У них также, по-видимому, имелась некоторая разновидность дуалистического учения, проводившего водораздел между злым богом-создателем этого мира и потаенным богом мира грядущего. Павликиане прославились как велико-, лепные воины — они не раз создавали серьезные проблемы для Византийского государства.

Нельзя определенно сказать, в какой степени обе эти секты находились под прямым влиянием религии Мани. Полемисты из лагеря византийской ортодоксальной (позднее православной) церкви часто относили павликиан и массалиан к манихейцам, однако это могло служить для них просто удобной маркировкой. Некоторые — возможно, их большинство — ученые полагают, что существует по крайней мере некоторая связь между манихейцами и двумя армянскими сектами. Другие предпочитают выводить деятельность павликиан и массалиан из наследия маркионитов и ряда подобных им сект гностического христианства, на протяжении веков продолжавших существовать в Сирии и Месопотамии. Так или иначе эти две армянские секты позволили гностическому наследию просуществовать до начала Средневековья.

В 759 году византийский император Константин V переселил часть павликиан на Балканы, надеясь усмирить и обратить их в ортодоксальную веру. Такое переселение в итоге оказалось катастрофическим для самих византийцев. Вместо кроткого обращения в ортодоксальную веру павликиане начали распространять свои еретические идеи. Это оказалось особенно легко осуществить, поскольку византийцы вскоре уступили контроль над регионом булгарам, языческому тюркскому народу, с легкостью прошедшему через Балканы и основавшему там свою империю.

В это непростое время зародилась еще одна ересь. Относительно ее корней также спорят, но большинство ученых считают ее преемницей павликианства. В числе других возможных источников влияния называют массалианство, манихейство, перенесенное напрямую через степи из Центральной Азии, и даже остатки древних орфических и дионисийских мистериальных культов, продолжавших практиковаться на окраинах Греции вплоть до седьмого века нашей эры. Эта новая секта получила название «богомилы» по имени ее полулегендарного основателя Богомила. О нем практически ничего не известно, кроме его имени, на старославянском означающего «любимый Богом» или «достойный Божьей милости». Предположительно он жил во время правления болгарского царя Петра (927–968). К богомилам также причисляется еще один еретический проповедник по имени Иеремия. О личности его известно мало, некоторые считают, что он и Богомил — это одно лицо.

Известных фактов о становлении движения богомилов так мало и их источники настолько сомнительны, что большинство ученых, судя по всему, удовлетворяются сведениями о возникновении секты в десятом веке в Болгарии — и на этом разговор заканчивается. В любом случае трудно избежать заключения, что богомилы каким-то образом связаны с манихейцами. У двух сект имелось много общих сущностных черт, включавших в себя дуалистическое видение мира, поделенного между добрыми и злыми богами, — считалось, что этот мир находится во владении последних. Это обусловило существование двухъярусной иерархии верующих, в соответствии с которой имелись слушатели и избранные. Секты характеризовались также аллегорической интерпретацией Писания и ригористическим аскетизмом, поэтому избранные воздерживались от мяса, вина и вступления в брак.