Славянская Европа V-VIII веков - Сергей Алексеев

Насельники Ладоги оказались гораздо более восприимчивы к денежному обращению, чем славяне юга Восточноевропейской равнины. И словене, и скандинавы высоко ценили серебро как драгоценный металл. После знакомства с арабской монетой серебро быстро превращается в первобытные «деньги», в общий эквивалент. Монету не брали ради номинала, а ценили на вес. В этом отношении столь же ценились местные серебряные шейные гривны — именно название «гривна» получает позже денежная единица Руси. В Полужье обнаружен клад из таких гривен VIII в. А в Ладоге — первый на Севере клад арабских дирхемов, датируемый по младшей монете временем после 786 г.^[2001] Основную выгоду, — по крайней мере, от получения «престижных» восточных редкостей, — извлекала из торговли Любша. Именно здесь оседала большая часть привозимых стеклянных бус.^[2002] Но Ладога являлась производственным и собственно торговым центром — и в этом было ее очевидное преимущество. Вскоре сами славяне и скандинавы из Ладоги стали отправляться за серебром на Восток, желая перехватить у чужеземцев их торговые сверхприбыли. Начинали они как посредники ладожских стеклоделов в сношениях с компаньонами-соотечественниками. Но только начинали. При этом пушнина скупалась у получавшей ее в качестве дани любшинской знати за то же самое стекло, гораздо более дешевое в серебряном эквиваленте. Стекло доставалось Любше. Серебро — Ладоге.

Действия словенской знати и ее скандинавских партнеров по налаживанию торговли с Востоком имели революционное — без преувеличения — влияние на судьбы всей Северной Европы. По сути, произошел целый экономический переворот, открывший новую эпоху. В считанные годы после освобождения Ладоги и открытия Волжского пути восточное серебро поплыло не только в низовья Волхова, но и за Балтийское море. Восток нуждался в разных товарах Севера и охотно за них платил разным народам. В денежное обращение вовлекались все новые племена — как славянские, так и германские. Это обогащало волховских купцов и аристократов. Главным их торговым агентом в Скандинавии выступал сам верховный конунг Сигурд.

Раньше всего, с 780-х гг., принимали арабское серебро через Ладогу вики Восточной Швеции — Бирка и другие. Свейская Бирка, столица независимых племенных конунгов, успешная соперница Упсалы, быстро превратилась в главный центр восточной торговли. Получал восточное серебро и Готланд.^[2003] Но помимо скандинавов, у ладожской торговой знати имелись и иные партнеры, и иное направление интересов. Вторым направлением внешних связей в те же последние десятилетия VIII в. оказывается южный берег Балтики, а именно низовья Одры и Лабы.^[2004] Ничего удивительного — отсюда некогда вышли в основной своей массе предки словен. Словенские купцы плыли по следам своей исторической памяти. И ободричи, и руяне, и велеты включились в оборот восточного серебра с той же легкостью, что и скандинавы. Таким образом, в новую систему торговли, центральными звеньями которой являлись Любша и Ладога, оказались вовлечены и юго-западные, и северо-западные берега Балтики.

Скандинавы, естественно, не без ревности следили за таким раздвоением изливающегося на них денежного потока. Особенно это касалось данов, пока крайне слабо вовлеченных или вовсе не вовлеченных в восточную торговлю. Славянское происхождение вождя датско-свейской федерации племен, Сигурда Кольцо, давало шанс поставить под свой контроль и южную ветвь возникшего торгового пути. Но, вопреки этому обстоятельству, отношения скандинавов с ободричами после Бравалля складывались отнюдь не мирно.

Касалось это, в первую очередь, ютов. Они признали зависимость от Сигурда и управлялись собственными племенными конунгами из Скъёльдунгов, в том числе сыновьями Харальда. Ущемленные амбиции побуждали Скъёльдунгов время от времени домогаться дани от ободричей — безо всякого успеха. Те, в свою очередь, успешно пользовались ослаблением Ютландии после бравалльской катастрофы. Часть «виндов» сражалась при Бравалле на стороне Харальда. Потому некоторые его сторонники, не желавшие признавать власть Сигурда, могли найти приют в близлежащей Вагрии.

Из таких людей был некий Витне — «дан по рождению», который якобы «держал власть среди славян». Согласно Саксону Грамматику, он присоединился к заговору датской знати против Али, родича Сигурда и его наместника в Сьяланде. В результате заговора Али погиб.^[2005] Не исключено, что Витне действительно находился в родстве с кем-то из славянских князей и входил в высшую знать Вагрии.

Саксон сообщает и другие предания о войнах со славянами в Ютландии. При этом ободричи выступали чаще нападающей, чем обороняющейся стороной. Они отвечали небезуспешным ударом на каждый брошенный им вызов. Так, ютский конунг Хамунд, вроде бы сын и наследник Али, потребовал от славян дани. Те в ответ под предводительством семи своих князей вторглись в Ютландию. Хамунд с большим трудом удалось разбить их и вроде бы даже взять искомую «дань». Другой ютский конунг Сигурд тоже имел дело со славянами — и совсем безуспешно. Напав сначала на них, он разбил «простонародье, дерзнувшее сражаться без вождя». Но в ответ славяне во главе с одним из своих князей вторглись в Ютландию и разгромили Сигурда в битве при Фунене. Затем конунг потерпел поражение еще в нескольких битвах и потерял свои владения.^[2006]

Войны с данами и ютами отвечали политическим интересам ободричей. Сигурд Кольцо во главе подвластных ему племен стоял на пути завоеваний Карла Великого. Даны поддерживали борьбу саксов против франкского короля. Ободричи же в 780-х гг. надолго оказываются союзниками франков. Политические и экономические отношения племен северного приморья от франкских рубежей до Волхова стягивались в один прочный узел.