Загубленная жизнь Евы Браун - Анжела Ламберт

Уже двенадцать лет, как Гитлер определил место своего единственного и неповторимого дома. Цветовая гамма внутри этого светлого, просторного шале составлена в нежных желто-зеленых тонах. Фюрер — сам себе декоратор, дизайнер, а также и архитектор… [Гитлер] любит, чтобы у него дома стояли букеты живых цветов. Он получает удовольствие от общества иностранных знаменитостей, в особенности живописцев, музыкантов и певцов. Он развлекает гостей забавными рассказами…

Статья иллюстрирована несколькими фотографиями, снятыми Генрихом Гофманом за несколько лет до того. Homes and Gardens получил их от пресс-секретаря нацистской партии. Но откуда взялась фраза «развлекает забавными рассказами»?

Жилье Гитлер себе нашел. Оставалось найти кого-то, кто стал бы о нем заботиться. Он написал своей сводной сестре Ангеле Раубаль, и хотя последние пятнадцать лет они практически не общались, предложил ей место поварихи и экономки в своем доме, добавив, что ее дети тоже могут приехать. На первый взгляд решение казалось разумным. Он мог не сомневаться в сдержанности и здравомыслии родственницы. Не исключено, что он даже испытывал некоторое чувство вины за то, что пренебрегал ею и ее детьми все эти годы, и хотел как-то компенсировать свое невнимание, хотя фрау Раубаль никогда не ждала помощи от безалаберного сводного брата. Принимая ее на работу в Хаус Вахенфельд, он, должно быть, надеялся таким образом облегчить ей жизнь и обеспечить себе домашний уют. Две проблемы решены. Приглашение могло быть, кроме того, как-то связано с тем, что фрау Раубаль отлично пекла сладкие пироги, которые он помнил с детства. Генриетта, дочь его официального фотографа Генриха Гофмана, писала: «Она была добрая, сострадательная женщина и мастерски готовила австрийские деликатесы. Она умела делать воздушное слоеное тесто, сливовые пироги с корицей, пористый маковый штрудель и ароматные ванильные пирожные — все эти невозможно вкусные вещи, которые ее брат так любил».

Приглашение было принято. Фрау Раубаль оставила свою работу в Вене и переехала в Оберзальцберг в марте 1927 года, привезя с собой только младшую дочь Эльфриду. После их приезда Гитлер впервые за много лет почувствовал, что у него есть дом. Сводная сестра заботилась о его насущных потребностях, а тихая, неназойливая Эльфрида приносила и уносила посуду, вытирала за ним стол и открывала дверь гостям — он едва замечал ее бессловесное присутствие. Старшая девочка, его племянница Ангела Мария, которую с детства все звали Гели, чтобы не путать с матерью, осталась в Вене, собираясь приехать после выпускных школьных экзаменов. Однажды она была на экскурсии в Мюнхене, в 1925 году, вместе с группой своих шестнадцатилетних одноклассниц в сопровождении учительницы. В тот раз она заранее написала дяде, прося разрешения навестить его, но он ответил, что не может уделить ей время, и поручил одному из своих помощников сводить ее на прогулку и показать достопримечательности города. Это вполне мог быть Эмиль Морис, шофер Гитлера, сыгравший в скором времени роковую роль в ее жизни.

Гели была девушка с сильным характером, порывистая и гордая, безразличная к мнениям одноклассников и учителей. Она была либо очень умна, либо очень усердна — во всяком случае, ей удалось сдать школьные экзамены и получить первый аттестат зрелости за всю историю семьи. В июле 1927 года дядя собственной персоной отправился на вокзал Берхтесгадена встречать ее с поезда. Если она вообще помнила его, то как тощего взъерошенного юнца, без умолку болтающего о политике. Он же, вероятно, высматривал в толпе робкую школьницу с косичками. Надо полагать, обоих ждал изрядный сюрприз.