Славянский викинг Рюрик. Кровь героев - Василий Седугин

Годлав решил обойти крепостные сооружения и посмотреть на настроение защитников. По опыту он знал, как важен их боевой настрой накануне решающего сражения, а в том, что оно будет нелегким, он нисколько не сомневался.

С собой он взял старшего сына, десятилетнего Рерика, двое младших – трехлетний Синеус и пятилетний Трубор сидели с матерью. Рерик был одет в легкий панцирь, опоясан боевым мечом, на голове его красовался плоский шлем с пушистыми перьями диковинной заморской птицы, а через плечо перекинут белый шелковый плащ, отороченный золотой каймой. Лицом отец и сын были чрезвычайно похожи: у обоих длинные горбатые носы, большие выпуклые совиные глаза; у Годлава на верхней губе фарсовито вилась тонкая ленточка усов.

За ними шел старший охотник. На его правой руке, затянутой в толстую перчатку, сидел сокол-сапсан. Спина сокола была аспидно-серого цвета, усеяна темными треугольными пятнами, грудь и брюшко – глинисто-желтые; перья крыльев отливали глянцево-черным оттенком и тоже были покрыты пятнами. Клюв хищника был коротким, выгнутым, кончик загнут крючком; взгляд круглых глаз смел и безжалостен.

Отец и сын вышли из терема. Июньское солнце стояло в зените, на шпиле крепостной башни колыхалось цветное полотнище, на котором четко рисовался стремительно несущийся сокол.

– Посмотри еще раз на наш племенной знак, сын, – проговорил Годлав. – Никогда не забывай, что по-старинному «рерик» означает «сокол». Это самая смелая и мужественная птица. Таким из века в век и было наше племя бодричей – племя соколов. Имя сокола носит наша столица. И тебя величают Рериком, значит, должен быть ты человеком неустрашимым и отважным!

– Я постараюсь быть таким, отец, – посерьезнев, ответил Рерик[1].

По лестнице они поднялись на стену и пошли по широкому помосту. С наружной стороны был сооружен забор из широких и толстых досок, за которыми могли укрываться защитники города от стрел и камней неприятеля; между досок были устроены частые бойницы, через них можно было поражать врага. На стене кипела дружная работа: подвозились и укладывались в кучи камни и булыжники, прилаживались к стрельбе камнеметы, катапульты; на особых приспособлениях подвешивались котлы, тут же рядом лежали камни; в деревянных ведрах и кадушках находилась застывшая янтарного цвета смола, в больших котлах налита вода – все это было готово для кипячения.

…Всеми защитниками владело какое-то лихорадочное возбуждение, как видно, вызванное и приближением противника, и нарастанием опасности. Все знали, что предстоит схватка, что у каждого сложится судьба по-своему, может, не каждому удастся уцелеть, но все испытывали прилив неуемного веселья, легко отзывались на шутки и сами охотно шутили.

– А что, княжич, не страшит тебя неприятель? – спрашивал Рерика здоровенный воин по имени Светозар, поигрывая огромной булавой. В сражения он всегда ходил без шлема и панциря, прикрываясь только звериной шкурой; бился в первых рядах и каким-то чудом выходил из сражений целым и невредимым. Сейчас он, сверкая белозубой улыбкой, влюбленно смотрел на княжича и явно хотел его позабавить и удивить своей силой.

– Саксы не раз приходили на нашу землю и получали достойный отпор! – выпячивая грудь вперед, ответил Рерик.

Окружавшие воины одобрительно засмеялись, а Светозар, указывая на одного из защитников, проговорил со смехом:

– А вот Оляпкой, как видно, овладела медвежья болезнь. Не успевает за ним дверца нужника закрыться, как он снова бежит в него!

– Съел я чего-то в завтрак, вот и гоняет, – оправдывался тот под дружный хохот.

– А что, братцы, все ли заготовлено для отражения неприятеля? – спросил Годлав, не убирая со своих тонких губ улыбку: уж больно по душе ему пришлось настроение его воинов!

– Все занесли. Уложено честь по чести! Встретим как надо ворога! – со всех сторон послышались голоса.

Князь двинулся дальше. На пути ему встретились отдыхавшие на вязанках хвороста мальчики примерно одних лет с Рериком. При виде княжича они соскочили со своих мест и окружили его со всех сторон; некоторые трогали за плащ, другие за панцирь, а один самый бойкий взял в руки конец меча и спрашивал, недоверчиво кривя губы:

– Это что же – взаправдашний?

– Конечно, самый настоящий меч, – отвечал Рерик.

– А почему он такой маленький?

– Я тоже несильно вырос.

– Тоже мне! Может, у меня дома побольше твоего меч лежит…

– А чего же тогда с собой не взял?

– Так он – тятькин!

Все засмеялись, а Годлав стал раздавать ребятишкам медовые пряники. Он знал, что они несколько дней подряд таскали хворост из ближайшего леса, таскали не жалея сил, надрываясь на непосильной работе, и что скоро эти вязанки понадобятся при обороне города.

Годлав вместе с сыном обошел всю стену, со многими защитниками поговорил, с другими перемолвился несколькими фразами и чувствовал все более и более всеобщую объединенность сотен и тысяч людей перед лицом общей опасности, и он верил, что все они – от мала до велика – встретят эту опасность стойко и мужественно и что сам тесно связан с ними, надолго и прочно.

После обеда во весь дух примчались дозорные: в лесу показались отряды саксов! Все молча и напряженно всматривались в дорогу, ведшую на северо-запад, именно оттуда обычно заявлялось войско германцев. И – точно. Из чащи поодиночке стали выныривать легковооруженные всадники. По всей видимости, это был дозор противника. Саксы сидели на низкорослых лошадях германской породы; неказистые с виду, они были крайне неприхотливы и выносливы в походах, славяне часто закупали и использовали их в военных действиях.

Всадники числом около полусотни выехали на луг и остановились оглядываясь. Затем осторожно, медленно рассредоточились и направились к крепости. Годлав рассмотрел их вооружение. На воинах были кожаные защитные куртки, наверняка подшитые металлическими пластинками; на левом боку висели короткие прямые мечи, в левой руке они держали маленькие прямоугольные щиты, в правой – пики. Головы их были непокрытыми, и длинные волосы развевались на ветру.

Саксы приблизились на безопасное расстояние к крепости и стали разглядывать ее. Защитники молча рассматривали врагов. Стояла тишина, даже слышно было, как в лесу перекликались встревоженные сороки.

И вдруг из леса выехали три телеги, каждая из которых была запряжена парой лошадей. На телегах размещались какие-то механизмы, скрытые под набросанными на них шкурами животных. Телеги сопровождались двумя десятками пеших воинов. Опытным взглядом князь определил, что под шкурами были скрыты машины, метавшие на большое расстояние жерди с железными наконечниками, ими саксы легко пробивали заборы над крепостными стенами и наносили большой урон защитникам. Он наклонился к сыну.