Наследники СМЕРШа. Охота на американских "кротов" в ГРУ - Анатолий Терещенко

Новое расписание: по пятницам в 24.00 на 7320 (41 м) и 4990 (60 м), по воскресеньям в 22.00 на 7320 (41 м) и 5224 (57 м). Чтобы улучшить слышимость наших радиопередач, очень советуем использовать находившиеся в этом пакете 300 рублей на покупку радиоприемника „Рига-103-2“, который мы тщательно проверяли и считаем, что он хороший.

В этот пакет мы также включили маленькую пластмассовую пластинку преобразователя, при помощи которой вы сможете расшифровать наши радиопередачи и зашифровать вашу тайнопись. Просим осторожно с ней обращаться и хранить. Мы согласны с вашим советом изменить день возобновления связи у стадиона „Динамо“ с субботы на пятницу. Это письмо мы написали на бумаге, растворимой в воде.

Уничтожьте ее, положив в стакан воды. Ожидаем от вас скорого сообщения.

Сердечный привет.

ДЖ».

Читая эту инструкцию, Стороженко искренне удивлялся: «Как опекали агента! Как разжевывали ему порядок действий!»

Несмотря на опыт, полученный в Алжире, связь с американцами в Москве порождала страх в душе предателя — родная земля не принимала «оборотня». Ему казалось, что за ним устроена постоянная слежка, поэтому ставшие привычными проверки по выявлению «хвоста» при челночных перемещениях квартира — служба, служба — квартира настолько изматывали тело и душу, что его шатало от физического и нервного истощения. Шпионскую экипировку в квартире он постоянно перепроверял и нередко перепрятывал. Это несколько успокаивало его.

Разработка «Алекса» приближалась к логическому завершению. И, словно предчувствуя конец, шпион упивался жизнью: тратил большие деньги на встречи и времяпрепровождение с женщинами, памятуя слова Зощенко: «У кого нет денег, те не ходят с дамами». Так он расходовал «заначку» в 40 000 рублей, о которой жена не догадывалась. Ей не перепало ни рубля!.. Она содержала семью на остатки майорской зарплаты.

Последняя радиограмма от 22 июля 1977 года, принятая «агентом» в 21.00 и состоящая из 110 групп с позывными 258, была «боевой». Именно она помогла чекистам подготовиться к захвату с поличным американских разведчиков супругов Крокетт, с которыми еще читатель встретится в главе «„Барон“ на связь не вышел».

Резидент посольской резидентуры ЦРУ в Москве сидел в крутящемся кресле. Мысли янки были заняты предстоящей операцией по связи, в которой участвовал один из лучших офицеров его агентурного аппарата, готовящийся стать особо ценным источником, — агент «Алекс». Если бы знал резидент, что их «ценняк» уже в Лефортове, а чекисты дурачат его!.. Раздумья прервал стук в дверь.

— Войдите, — как-то вяло произнес он.

Вошел тот, кому предстояло идти на операцию. Крокетт еще раз выслушал подробный инструктаж шефа и пожелания успехов.

— Ну, с богом, Винсент! Операция, как вижу, подготовлена качественно, провала не будет, потому что ее готовили настоящие профессионалы. Результаты доложите лично. Я буду вас ждать в кабинете.

Ровно в 19.00 2 сентября 1977 года гражданский помощник по вопросам обороны (именно так называлась должность прикрытия разведчика) Винсент Крокетт надел под майку специальный бандаж с радиоаппаратурой. Она позволяла перехватывать разговоры советских контрразведчиков в районе проведения операции. Еще раз проверил контейнер, присланный из-за океана и предназначенный для «Алекса». Он представлял собой пустотелый обрезок кабеля с вложением: 300 рублей, пять пустых почтовых конвертов с подставными адресами на иностранном языке, несколько шифроблокнотов, ручка для тайнописи и очередная инструкция. Контейнер находился в промасленной тряпке, чтобы не привлечь внимания случайных прохожих. «Валяться» камуфляж в таком виде должен был не более 15 минут.

В 20.00 Крокетт после получения подтверждающего звонка «Алекса» вместе с женой Бекки выехал на операцию. Вскоре они оказались в районе Салтыковки за отдельным столиком в уютном ресторане «Русь», давно облюбованном иностранцами. Ужинали весьма скромно — бутылочка сухого вина и холодные закуски. Супруги мило беседовали, поглядывая на входные двери и следя за вошедшими, — искали «хвост». Бекки прижимала к животу дамскую сумочку, в которой в целлофановом пакете лежал шпионский контейнер. Через два часа они покинули ресторан.

Машина рванула с места. Винсент посмотрел по сторонам. Проехали одну улицу, другую и вот повернули на Костомаровскую набережную. Улица была пустынной: ни пешеходов, ни автомобилей, ни бродячих собак. Когда машина проезжала мимо осветительного столба, Бекки по указанию мужа выбросила из окна по направлению к забору контейнер. При этом, освобождаясь от целлофана, испачкала масляной обработкой ладони, юбку, сиденье. То ли руки дрожали, то ли слишком постарались промаслить тряпку «профессионалы».

Машина рванула, взвизгнув горящими протекторами, и понеслась по Костомаровской набережной до развилки, ведущей к улице Чкалова.

— Все!!! Дело сделано, Бекки!

— Жми в посольство, тебе ведь надо доложить, а мне отмыться. Я вся перепачкана.

— Скоро будем дома…

Не успел он договорить фразу, как дорогу перегородили неизвестно откуда взявшиеся сотрудники ГАИ. Сразу же подъехало несколько автомашин с включенными фарами.

— Конец, мы вляпались, — только и сумел проговорить Винсент супруге. Оставалось «забаррикадироваться» в машине и требовать вызова представителя посольства. Однако последовала не очень приятная процедура, какая случается со шпионами, пойманными с поличным. Группа захвата их «освободила» из автомобильного заточения и вежливо предложила пересесть в микроавтобус. Бекки пришлось даже кусаться — она укусила руку сотрудницы, участвовавшей при задержании и личном осмотре негостеприимной дамы.

В приемной КГБ, куда поздно ночью доставили провалившихся разведчиков, супругам Крокетт трудно было отрицать причастность к фактам и вещественным доказательствам. Сотрудницы приемной помогли Бекки помыть руки и почистить одежду. Консул посольства США также не мог опровергнуть улики, послужившие основанием для задержания граждан его страны.

— Мне все ясно, — ответил дипломат. — Мне надоело встречаться с вами по ночам.

Эти слова были адресованы сотрудникам контрразведки, принимавшим участие в операции по задержанию американских разведчиков. После подписания протокола об инциденте консул увез провалившихся дипломатов-разведчиков в посольство. Винсенту предстояло отчитываться перед резидентом и спешно собирать вещи уже в качестве персоны нон грата.

А Филатова ждал судебный процесс. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его к высшей мере наказания — расстрелу, замененному 15 годами заключения…

Отбыв срок, он обратился в посольство США в Москве с просьбой компенсировать ему моральный и материальный ущерб, переведя на его счет в один из московских банков хотя бы часть суммы, которая якобы лежала в Швейцарии. Американцы долго уклонялись от ответа, а потом заявили: право на компенсацию имеют только граждане США. Как говорится, от ворот поворот. Выжатый лимон выбрасывается!