Тайны петербургских крепостей. Шлиссельбургская пентаграмма - Андрей Синельников

– Добрый день! – он вложил в приветствие все свое обаяние.

– Здравствуйте, – отозвалась дама.

– Не подскажите, где бы я мог найти знатока латыни?

– Латыни или древней латыни? Вам по какому поводу?

– Видите ли, у меня очень прозаический вопрос. Можно сказать, не исторический, а скорее филологический, – Редактор умело замел хвостом.

– Филологический? Из древней латыни? – с удивлением и уважением дама смотрела на него из-под очков.

– Я не уверен, что из древней. Скорее, из обозримой истории государства Российского.

– В таком случае может я чем смогу быть полезной, – скромно произнесла дама, потупив взор, – Я немного знакома с латынью.

– Видите ли, – быстро сориентировался Редактор, уже поняв, что это немного ― чуть больше чем филологический или исторический факультет университета, – Это очень короткий вопрос дилетанта. Мне хотелось бы знать, как в дословном переводе звучит надпись на Медном всаднике и соответствует ли она надписи на русском?

– Что?!!! – глаза у дамы распахнулись как черная дыра после взрыва сверхновой.

– На памятнике Петру Великому есть надпись, – искренне удивленный реакцией, а потому еще более заинтересованный в ответе, гнул свое Редактор. – С одной стороны на латыни «Petro Primо Catharina Secunda», а с другой «Петру Первому Екатерина Вторая». Я бы хотел получить консультацию и разъяснение специалиста. Они тождественны?

– Вы действительно не знаете? – она смотрела на него выжидающе, – Или просто морочите мне голову?

– Прошу прощения, если чем-то вас обидел, – Редактор был мастак заколачивать Мике баки, – Но я действительно хотел получить ответ только на этот вопрос. Без всякого подвоха, – он уже понял, что попал в десятку.

– Молодой человек, – дама, не спросясь, определила его в эту категорию, хотя сама была явно моложе его, – я искренне рада, что еще существуют в нашем государстве пытливые люди. Молодой человек, – она сделала эффектную паузу, – Это общая надпись. Ее надо читать целиком. Поясняю. Это две части одной надписи, – она опять сделала паузу, – а не перевод, – и замолчала.

– Извините за назойливость, и не сочтите это за наглость, – старый лис умел охмурять женщин, – Но раз уж вы открыли мне глаза, то не гремите ключами от тайны. Дайте перевод всей фразы, – и он не менее эффектно трагически замолчал.

– Всей? – она немного поборолась с собой, но польщенная уважением и преклонением перед ее ученостью, сдалась, – Всей. Извольте. Это будет выглядеть приблизительно так: «Краеугольному Камню Высшая или Верховная Посвященная или Просветленная или Очищенная (если дословно) Петру Первому Екатерина Вторая».

– Позвольте уточнить, но ведь «секунда» – это точно «вторая»? Как там? – он наморщил лоб, – Прима, секунда, терция…

– В старой латыни у нее было еще одно значение, почти забытое, но оставшееся в музыке. Там секундой называют верхнюю ноту. Это значение – Верхняя, Высшая, – она была сама собой довольна.

– Так верхняя или высшая?

– Молодой человек, в великой латыни таких нюансов нет. Они есть только в грубом языке северных варваров, то бишь в нашем с вами. А у них и высшая и верхняя все одно – секунда.

– Тогда почему Катарина…

– В латыни Екатерина и есть Екатерина. А вот Катарина идет от катаров, то есть «чистых», «совершенных». Можете перевести как просто «Чистая» или «Совершенная». Я не отважусь. Уж больно мистически получается. «Высшая Совершенная», – она улыбнулась.

– А так, значит, не мистически? – тоже улыбнулся Редактор.

– Так значит, дословно, – в тон ему ответила служительница музея и сама испугалась своей откровенности, – Но вы это не от меня услышали! Хорошо? – в ее голосе появились просящие нотки.

– Что вы, сударыня. Обижаете. Буду нем как рыба! – он галантно приложился к ручке, – Премного благодарен. Не смею более отрывать у вас драгоценное время, – и пошел в зал, окончательно обворожив и покорив знатока латыни.

Продюсер и Оператор уже сворачивали свои прибамбасы. Продюсер, строя глазки охранительнице португальского атласа и получив в ответ разрешение, быстро снимал на цифровой аппарат страницы плавания Колумба. Издатель завершил умную беседу с библиотекарем. Все заканчивалось.

Поблагодарив деятелей науки и культуры или культуры и науки, было сложно сказать, как правильно сформулировать сферу деятельности работников Императорской Публичной Библиотеки, команда вывалилась на улицу.

– Куда? – буркнул Продюсер.

– К Петру! – тут же отозвался Редактор.

У памятника Петру Оператор мастерски снял на камеру копыта, руку, змею, Гром-камень, надписи и все, что необходимо снимать у Петра, начиная с громады Исаакиевского собора за спиной императора и заканчивая гордой посадкой головы с лавровым венком на челе.

– Венцом, – сам себя поправил Издатель, – Венцом! – он неожиданно даже для себя хлопнул по плечу Редактора, – Ты в курсе, что раньше здесь город стоял, Венцом Земли назывался?

– Что?! – тот от неожиданности поперхнулся пирожком с капустой.

– Город здесь был до Петра. Назывался Венцом Земли. По-шведски Ландскроной.

– И чего? Ради этого надо человека по загривку бить? Какой город и кто ставил? Тут был «приют убогого чухонца». В курсе?

– Тут был город Невский, по-свейски Ниен, то есть Заповедный. Еще его звали Венец Земли, – уверенно, сам не ведая, откуда у него такие знания, излагал Издатель, – Основали его братья ордена Святого Самсона, сокровенного ордена, Невского, на местном диалекте убогих чухонцев.

– Так вот почему у него на голове венец. И вот почему у него Самсон пасть льву дерет! Ну, ты и пылеглот!!! – Редактор дожевал пирожок и с восторгом смотрел на издателя, – Эй вы, герои! – крикнул он Продюсеру и Оператору, – Давай крупным планом реформатора на коне и общий вид Северной Пальмиры из-под его руки. Типа «Здесь будет город заложен!». Кстати, ты, Зоркий глаз, – он толкнул в бок Оператора, – Что там, напротив? На том берегу?

– Академия художеств, – вяло ответил тот.

– Да нет, на набережной?

– Египетские сфинксы.

– Из самого Египта?

– Из самого Луксора!

– Из самих Фив египетских, – мимоходом поправил Издатель.

– Все, все, убедили, просветили, – Редактор поднял руки вверх, – Поехали, посмотрим, что там за сфинксы. А ты, – он повернулся к Оператору, – если знаешь чего про этих человеко-львов, ― вещай.

Все попрыгали в «Шевролейку». Оператор занудным голосом, не потому, что зануда, а оттого, что имел такой голос с рождения, начал вещать, как его попросил Редактор: