Наказание жилищем. Жилищная политика в СССР как средство управления людьми. 1917-1937 - Марк Меерович

Однако в реальности роль квартуполномоченного, в силу созданной властью организационной системы управления людьми посредством жилища, сразу же (причем законодательно, то есть совершенно официально) дополняется функцией догляда и доносительства. В результате фигура квартуполномоченного, который иногда называется «уполномоченным по квартире»^[332] или «ответственным по квартире»^[333], становится в один ряд с другими субъектами осуществления контроля за жизнью — заведующим домом, комендантом, начальником домоуправления, инспектором жилищного отдела, уполномоченным отдела управления недвижимым имуществом и т. д. А поскольку все эти фигуры являются представителями органов властного управления людьми посредством жилища, постольку власть тщательно отбирает кандидатов на эти должности, проверяет их на лояльность и исполнительность, а, отобрав, руководит ими, регулируя их деятельность декретами, законами, предписаниями, инструкциями.

Поэтому, порождая фигуру квартуполномоченного, власть не только придает ей определенный круг обязанностей, но и изначально включает ее в конкретную сферу ответственности: «Во всех случаях привлечения к ответственности... за неисполнение распоряжений органов местной власти, касающихся внутреннего состояния квартир или их населения, к ответственности привлекается ответственное лицо по квартире»^[334]. Причем заметим, что речь идет об ответственности не только гражданской, но и уголовной^[335]. Власть и любит и карает своих слуг одинаково крепко.

В 1925 году власть также расширяет зону ответственности администрации предприятий и учреждений в вопросах эксплуатации муниципализированных жилых зданий и сооружений. Осуществляется это в уже отработанной форме перевода в вид «закрепленных домов». Передавая очередной объем домовладений под попечительство «государственно-ведомственного субъекта» — администрации государственных предприятий и учреждений (фабрик, заводов, железных дорог, воинских учреждений, коммунистических высших учебных заведений, академий и прочих)^[336], власть надеется, что этот субъект жилищного хозяйствования сможет принять на себя часть забот, ранее возложенных на НКВД. Не на единой надежде основывает власть свои ожидания, а также и на Уголовном кодексе — 4 мая 1925 года ВЦИК и СНК РСФСР принимают декрет «О закрепленных домах»², в котором указано: «В целях сохранения домовладений на учреждения и предприятия, за коими таковые закреплены, возлагается ответственность за сохранность таковых от разрушения по ст. 129 Уголовного кодекса»^[337].

К этому периоду власть уже определилась в том, что ей действительно необходимо из муниципализированной недвижимости, а что лишь отвлекает усилия и средства, которые власть могла бы сконцентрировать на эксплуатации и ремонте нужных ей строений, а возможно и на строительстве новых. Власть торопит местные исполнительные комитеты проводить «инвентаризацию имущества» — составлять списки муниципализированных строений^[338], с тем чтобы освободить себя от ненужной части их и перераспределить нужную недвижимость в ведение различных субъектов — государственно-ведомственных, государственно-ведомственнокоммунальных, государственно-коммунальных, государственнокооперативных и прочих.

В течение одного 1926 года выходят два одноименных декрета СНК, от 3 февраля и 10 июня, которыми принимаются две Инструкции. Фактически — одна, во второй раз с изменениями. Эта Инструкция носит название: «О порядке содержания, использования и амортизации муниципализированных закрепленных домов». Она регламентирует порядок эксплуатации домов, находящихся в государственно-ведомственной форме собственности, то есть домов, закрепленных за предприятиями и учреждениями^[339]. Тексты инструкций практически идентичны, кроме одного пункта, присутствующего в более ранней^[340], но отмененного в более поздней редакции^[341]. Этот пункт предписывал в жилых домах, закрепленных за учреждениями и предприятиями, устанавливать контроль за эксплуатацией этих домов посредством избрания ревизионных комиссий на общих собраниях всех трудящихся жильцов дома^[342]. Более поздняя Инструкция подобный контроль отменяет, возлагая все обязанности по содержанию закрепленных домов(производствокапитальногоитекущегоремонтов,страхование, очистка нечистот, мусора и снега, дымоходов, ремонт прилегающего к дому тротуара, уборка прилегающей части мостовой и прочее) на предприятия и учреждения^[343]. А контроль, во исправление излишнего демократизма предыдущей Инструкции и для усиления роли местных советов (на которые в конце концов, в случае разрушения домов, падут обязанности по расселению бездомных), перекладывается на местные исполнительные комитеты. Именно они должны теперь осуществлять контроль за использованием закрепленных муниципальных домов и их состоянием.

Инструкции даже предоставляют исполкомам право «открепления» домов в случае их ненадлежащего использования (например, не по назначению или «бесхозяйственно»^[344], а предприятия и учреждения, за которыми закреплены муниципализированные дома, обязаны вносить в местный бюджет плату за пользование домами в размере ежегодных амортизационных взносов^[345].

К 1926 году уже сформирована довольно разветвленная и строго иерархическая структура органов управления жилищным хозяйством. В 1927 году к ней добавляется еще один субъект хозяйственного ведения жилищем — домовые тресты. ВЦИК и СНК РСФСР принимают решение «Об организации трестов по управлению муниципализированными домами»^[346], которы создаются «в целях упорядочения эксплуатации домов, находящихся в непосредственном ведении коммунальных органов». За ними закрепляются как старые, так и новые дома, возводимые местными советами. «Домовые тресты осуществляют хозяйственную эксплуатацию переданного им имущества на началах сохранения в полной мере ценности последнего»^[347]. Домовые тресты непосредственно включаются в систему государственного управления жилищем, ибо изначально создаются как ее элементы — они находятся в полном подчинении городских коммунальных отделов^[348].