Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997 - Пирс Брендон

Как и Джон Ф. Кеннеди, президент Рональд Рейган смотрел на «большой американский архипелаг»^[3443] банановых республик и зависимых государств, как на область, вызывающую наибольшее беспокойство. В особенности он опасался, что одна за другой фишки «карибского домино» могут стать жертвами дьявольского альянса между Кастро и Кремлем. Некоторые американцы считали это примитивными предрассудками. «В американской внешней политике есть что-то от магии вуду, — писал сенатор Уильям Фулбрайт. — Нужно регулярно бить в определенные барабаны, чтобы отгонять злых духов»^[3444].

Но Рейган продолжал «бить в барабаны». Он постарался изгнать злой дух коммунизма с Гренады — суверенного государства с населением чуть более 100 000 человек. В 1979 г. там произошла революция. Ею руководил пламенный юрист Морис Бишоп, основатель радикального движения «Джуэл». Он оскорбил Америку и своей независимостью, и склонностью к социалистическим идеям, объявив: «Мы не находимся ни в чьем заднем дворе, и мы определенно не выставляемся на продажу»^[3445].

Поэтому, когда яростная ленинская фракция убила Бишопа и его помощников в октябре 1983 г., Рейган начал операцию против нее, которая получила название «Вспышка гнева». Это было вторжение на остров военно-морской армады вместе с пятью тысячами десантников, дюжинами артиллерийских кораблей, с которых взлетали вертолеты, с арсеналом сложного оборудования и тяжелого вооружения. Американцы вскоре подавили легковооруженное сопротивление, хотя кампания была омрачена обычным сопровождением колониальных (и других) завоеваний. Во время запрета на передачу новостей официальные представители заявляли, что наступление проведено с хирургической точностью. Однако американские солдаты убили тридцать больных, проведя ошибочную атаку на сумасшедший дом.

Рейган заверял, что на Гренаде развернута огромная советско-кубинская военная машина, готовая экспортировать террор и уничтожать демократию. Нотам почти не нашли никакого современного вооружения. Хотя вторжение проводилось во имя свободы, оно превратилось в оккупацию.

Установился марионеточный режим. Подозреваемых коммунистов посадили в тюрьмы и пытали. США прилагали усилия, чтобы расширить и использовать экономику Гренады в интересах капитализма. Об этом процессе говорилось, как о «долларовом колониализме или кокосовой колонизации»^[3446]. Большая помощь была предоставлена частным предприятиям, но коммунальные услуги урезали, а свободные профсоюзы ослабили. Понятно, что после протестов в Конгрессе относительно «канонерской дипломатии» и введении «демократии на кончике штыка»^[3447], американцам следовало радоваться легким триумфам Рейгана на Карибах. Гневные протесты во всем мире тоже были предсказуемы, хотя обвинения Советского Союза частично утратили силу из-за того, что его телевизионные службы изначально предположили, будто Гренада является провинцией на юге Испании. [Заявление остается на совести автора и действительности не соответствует. В СССР существовала хорошая служба уточнения информации. Что касается Гренады, то информация о движении армады сообщалась и до начала операции. — Прим. ред.]

Однако довольно сильно удивило невыразительное принятие случившегося Британией. Маргарет Тэтчер, которая являлась личным другом и идеологическим единомышленником Рейгана, узнала о планируемом вторжении всего за несколько часов и позвонила ему по «горячей линии» для выражения протеста. «Вы вторглись на территорию Ее Величества, даже не сказав мне об этом ни слова»^[3448]. Но президент нацелился самоутвердиться после террористической атаки в Ливане, в результате которой погиб 241 американский морской пехотинец. Он вежливо отмахнулся от ее возражений. У Тэтчер все кипело внутри, и в дальнейшем она продемонстрировала свое раздражение. Однако же премьер смирилась с акцией Рейгана, а ее правительство не осудило публично атаку на государство Содружества. Оно также не поддержало резолюцию ООН с заявлением о том, что атака была вопиющим нарушением международного права и с требованием ухода американцев.

Лейбористская оппозиция воспользовалась удобным случаем. Денис Хили сказал: агрессия Рейгана в Вест-Индии представляет собой «непростительное уничтожение союзника». Пришло время премьер-министру встать с колен, на которых она стоит перед США^[3449].

Нехарактерное отношение «Железной Леди» стало молчаливым признанием вспомогательного статуса Британии, что оказалось еще более унизительно очевидным во время премьерства Тони Блэра. Британская уступчивость и согласие отражали растущую уверенность Америки, как и ее силу. Поднялся колосс, который затмил мощь Великобритании и соответствовал претензиям Рима. Как предполагает один ведущий Карибский историк, Гиббон интерпретировал бы вторжение Рейгана в Гренаду, как «то, что происходит между империей и варварскими провинциями»^[3450].

* * *

Кипр тоже стал жертвой следующих одна за другой империй. Среди тех, кто его оккупировал, можно назвать египтян, мике-нян, финикийцев, ассирийцев и персов. Остров, который добывал медь («kupros») для фараона Ахетатона и отправлял корабли для осады Трои, пал под ударами Ксеркса и Александра Македонского. Он стал важным перекрестком между Востоком и Западом. Он являлся источником кукурузы, вина, растительного масла и соли, а также складом для золота, серебра, слоновой кости, шелка и других ценных товаров. Через него шла транзитная торговля. По словам Гиббона, название Кипр «наводит на мысль об элегантности и удовольствии»^[3451].

Кипр вызывал разногласия и споры. Рим превратил его в провинцию, которую Марк Антоний отдал Клеопатре в знак любви. Но ее забрал назад Август. Святой Павел обратил Кипр в христианство, потом на него напали восставшие иудеи, которые разрушили богатый город Саламин. Во время семисотлетнего правления византийских императоров сарацины атаковали и захватили остров. В 1191 г. его заняли английские крестоносцы Ричарда Львиное Сердце, который продал территорию рыцарям-тамплиерам. Франки, генуэзцы и венецианцы, от которых в Никосии и Фамагусте до сих пор остались массивные каменные крепости и опорные пункты, поддерживали крест — сохраняли господствующее влияние христианства (хотя и римско-католического). Но полумесяц снова появился в XVI веке, когда турки отвоевали остров, превратив готические соборы в мечети. Несмотря на выдавливание пота и крови из своих подданных, мусульманские султаны терпели православное христианство и эллинистическую культуру. Поэтому в то время, когда Кипр со своими низкорослыми оливковыми рощами и выжженными долинами географически принадлежал Малой Азии, он сохранял духовную связь и с удаленной Грецией. Самая высокая вершина в горах Тродос, покрытых сосной, называлась Олимп. Большинство киприотов говорили на языке Гомера и почитали цивилизацию Платона. После греческой войны за независимость в 1821 г. они настояли на том, что их прародителями были греки до Сократа.