Дьявольская королева - Джинн Калогридис

Мне не хотелось, чтобы я была права. Хотелось, чтобы Ипполито рассмеялся и переубедил меня. Но его долгое и виноватое молчание разрушило мои фантазии о скором замужестве и собственной семье. В конце концов, я была скромной девушкой, а он — самым красивым мужчиной в мире.

Я отползала от него подальше, привалилась спиной к изголовью кровати и обхватила руками колени. У меня было одно желание — умереть. Но, как и Сандро, я вела себя хладнокровно и прятала обиду.

— Мне продолжить? — спросила я. — Напомнить, что тот, кто на мне женится, станет законным правителем Флоренции?

Ипполито сел и уставился на меня. Он был пьян и жесток, но монстром не был. Возбуждение его прошло, член превратился в жалкую болтающуюся штуковину. На мой вопрос он покачал головой.

Это был знак поражения, но я неправильно его расценила и горячо воскликнула:

— Алессандро мой брат, но только наполовину! Достаточно распоряжения Климента, и мы сможем с ним вступить в брак.

Ипполито тихо и горько рассмеялся.

— Ты ошибаешься.

— Нет.

— Ошибаешься, — повторил он. — Сандро тебе не брат. Он незаконнорожденный сын Климента. Родился, когда его святейшество был еще кардиналом. Возможно, теперь ты лучше меня поймешь.

Мы еще долго смотрели друг на друга и тяжело дышали. Наверное, он еще подумывал взять меня силой, однако запал окончательно утратил.

— Не хочу нанести тебе вред, — заметил он. — Ты мне нравишься, между нами действительно есть страсть. Позволь мне провести с тобой ночь. Климент скоро одумается, поженит нас и переведет во Флоренцию. Если ты забеременеешь, он сделает это быстро…

— Нет, — отрезала я.

Он попытался до меня дотянуться.

— Нет, иначе я позову Селену.

Ипполито поднялся и молча оделся. Я подождала, когда он выйдет в коридор, и только тогда заплакала.

Сандро сделал для меня доброе дело. Через три месяца после этого ночного свидания Климент назначил Ипполито кардиналом и папским легатом в Венгрии. Хотя прежде планировалось, что кузен отучится, а через год отправится на службу.

Алессандро уехал во Флоренцию — знакомиться с политикой города, которым ему предстояло править.

Я усердно занималась науками. Первый любовный роман меня ранил, но я находила утешение в том, что у меня по-прежнему есть Флоренция. Я мечтала быть достойной этого города и сделаться надежным партнером Алессандро, который проявил себя разумным и порядочным человеком.

Климент услал меня домой, во Флоренцию, помогать Алессандро, которого император Карл провозгласил первым герцогом Флоренции. Этот титул стал частью договора, заключенного между императором и Папой после разграбления Рима. В накидке из горностая, в украшениях из рубинов я гордо стояла возле кузена во время его посвящения. В тот момент образ Ипполито окончательно померк в моем сознании.

После церемонии давали до неприличия великолепный банкет. А поздно вечером, пока донна Марселла снимала с меня сложный наряд, я болтала с Марией о событиях дня. Я была возбуждена, и спать мне не хотелось.

— Когда, по-твоему, его святейшество объявит о нашей помолвке? — поинтересовалась я.

— О помолвке?

Мария была неподдельно удивлена.

— Между мной и Сандро, разумеется.

Моя собеседница быстро отвела глаза. Судя по всему, подыскивала нужные слова.

— Его святейшество ищет тебе жениха среди нескольких кандидатов.

Трижды я мысленно повторила эту фразу, прежде чем полностью ее осознать.

— Прошу прощения, — пробормотала Мария. — Значит, они тебе ничего не сказали?

— Нет, — задумчиво ответила я. — Не сказали.

На ее лице я увидела сожаление.

— В прошлом году Алессандро тайно обручился с Маргаритой Австрийской, дочерью императора. Его святейшество скоро официально об этом сообщит.

Я чувствовала себя униженной, злилась, но продолжала исполнять публичные обязанности и помогать Сандро. При этом понимала, что я не партнер, а символ. Я была призраком своего отца, который родился во Флоренции. Как его единственная законная наследница, я должна была править одна, но я была женщиной, что с политической точки зрения являлось непростительным грехом.

С каждым днем тревога о будущем нарастала. Мне исполнилось тринадцать — возраст, подходящий для брака, но если мой жених не Сандро, то кто же? Мария призналась, что Климент ожидает предложения от миланского герцога, пожилого человека, мозгов у которого меньше, чем денег в его пустых сундуках. Хотя Клименту эта идея не слишком нравилась, пришлось ее рассмотреть, потому что этого брака желал император Карл: герцог всегда поддерживал империю. Я так расстроилась из-за этой новости, что Мария целый час меня утешала.

— Господь сжалится, это не окончательный выбор, — убеждала она. — Он лишь один из претендентов. Их множество, есть просто чудесный, но я поклялась молчать. Его святейшество очень старается, чтобы вам достался лучший кандидат.

— А другие мужчины из Флоренции?

Выходит, я потеряла все, даже свой дом.

Мария не поняла смысла моего вопроса. Она покачала головой и лукаво улыбнулась.

— Мы не должны больше это обсуждать, моя дорогая. Не надо питать надежды: вдруг они окажутся напрасными?

«Слишком поздно», — хотелось мне ответить. Я вспоминала день, когда впервые встретилась с его святейшеством. Он просил отнестись к нему как к отцу, делился своей печалью, тем, что у него нет кровного ребенка. Но уже тогда вел переговоры с императором Карлом с целью найти своему сыну Алессандро подходящую невесту, такую, которая сделает честь молодому герцогу. В короне Климента я была просто еще одной жемчужиной, которой можно торговать. Так же на меня смотрели повстанцы. Условия моего заточения значительно улучшились, но я по-прежнему оставалась политическим узником.

Затем последовали неспокойная осень и Рождество. Со стороны мне можно было завидовать: отороченные горностаем наряды, золотые ожерелья. Я танцевала, обедала с герцогами, принцами и послами. Новый год принес новые празднества. В конце января 1533 года в позолоченном экипаже Якопо и Лукреция приехали из Рима.

Они привезли новость от его святейшества. Лукреция загадочно улыбалась. Наутро они пригласили нас в зал приемов. Помимо меня там были Якопо, Лукреция, Мария и Алессандро, который ради такого случая отложил все дела.

Я сидела между Марией и Лукрецией, а Якопо стоял перед зажженным камином. Зимнее солнце освещало его седые волосы. Он откашлялся, и я помертвела, подумав о миланском герцоге.

— Я должен сделать объявление, — сообщил он, — очень приятное, но пусть мои слова останутся в секрете. Никто не должен об этом узнать, иначе всем нам грозит опасность.