«Нормандия». Гибель флагмана эпохи - Алексей Широков

Затем на городском пароходике «Риверсайд» прибыли официальные встречающие лица от города Нью-Йорка, среди которых были сенатор штата и глава делегации Джозеф Кларк Болдуин III и миссис Фьорелло Ла-Гуардиа, жена мэра города.

Вскоре подошли катера «Хадсон» и «Такехоу». Они доставили к борту таможенников и иммиграционных инспекторов. Катер «Калумет» привез более ста корреспондентов, фотографов и радиорепортеров, которых сразу провели в зимний сад с мраморным полом, обилием цветов и стеклянными птичьими клетками, где под управлением мадам Лебрен, первой прибывшей в США супруги французского президента, прошли официальные церемонии. По этому случаю мадам Лебрен надела белую соломенную шляпку, черный фаевый труакар, а также ожерелье с шестью топазами.

Камеры кинохроникеров снимали, как шеф протокола Саутгейт кратко и официально обратился к ней от имени американского президента и госпожи Франклин Рузвельт. Затем сенатор Болдуин передал официальное приветствие от мэра Ла-Гуардиа. Госпожа Ла-Гуардиа, выступавшая следом, поднесла мадам Лебрен пышный букет роз и «вручила» сделанный также из цветов «ключ» от города Нью-Йорка. Всё это время рядом с ней находился капитан Пюнье, облаченный по такому случаю в полную парадную сине-золотую форму, на поясе у него красовался кортик с золотой рукояткой, на широкой груди сверкали ордена и медали.

Примерно в 13:30 мадам Лебрен поднялась из зеленого плетеного кресла и перешла на Солнечную палубу в сопровождении большого числа официальных лиц. Стоя перед шипящими и пыхтящими красно-черными трубами, она быстро произнесла подготовленную речь на довольно хорошем английском языке:

«После того как я собственноручно окрестила этот великолепный лайнер, ничто не могло обрадовать меня больше, чем возможность сопровождать его в Нью-Йорк. <…>

Я счастлива, что он сократит расстояние, разделяющее два наших континента, и усилит исторические узы, связывающие две наших нации».

В 13:38 дня «Нормандия» подняла якорь и приступила к последнему этапу своего рейса, величественно приближаясь к порту. В форте Гамильтон, южной оконечности Бруклина, армейские офицеры и простые люди выстроились ровными рядами, чтобы наблюдать проход лайнера через пролив Нэрроуз. Как только судно прошло форт, широкие прогулочные дорожки Шор-Роуд заполнили более 40 000 человек.

Полиция определила, что поглазеть на это зрелище в разных местах широко раскинувшегося Бруклина и на берегах Стейтен-Айленда собралось от 75 000 до 100 000 человек. В форт Уодсуорт на Стейтен-Айленде 30 морских капитанов-отставников и 5000 человек, принявших приглашение армии посмотреть на эту сцену с высот форта, громко приветствовали новый лайнер.

Еще 20 000 наблюдали за прибытием «Нормандии» с Граймс-хилл и Уордз-хилл на Стейтен-Айленде – с двух самых высоких точек атлантического побережья, равно как и с других мест Стейтен-Айленда. От 3000 до 5000 человек вели наблюдение с террас, окружающих статую Свободы, – еще одного французского гиганта, словно приветствовавшего «Нормандию».

Манхэттанский Бэттери-парк с его широкими эспланадами, примыкающими к воде, стал «трибуной» для более чем 30 000 зрителей. От улицы Бэттери до 50-й были забиты все причалы; каждая точка, с которой можно было видеть прохождение судна, была занята зрителями. То же самое происходило и по другую сторону реки на берегу Джерси.

Тысячи людей наблюдали из окон домов нижнего Бродвея и Вест-Стрит. Глаза обитателей грязных арендуемых квартир, меблированных комнат, небоскребов и других менее высоких конторских зданий были устремлены к Гудзону. В верхней части города крыши зданий и переходы между ними обеспечили отличные площадки для наблюдения за происходящим. Словно конфетти, с верхних этажей и крыш летели мириады белых и цветных листовок.

Полицейские кордоны не пропускали к причалу № 88 никого, кроме официальных лиц (хотя несколько сотен маляров еще спешили докрасить помещение в красный цвет до прибытия «Нормандии»). Однако около 25 000 человек продолжали толпиться на близлежащих улицах и перекрестках.

Когда «Нормандия» убрала якорь в карантине нижней бухты и медленно двинулась к Гудзону, почти сотня буксиров, пароходов и частных судов остановилась здесь, чтобы поприветствовать ее и понаблюдать за происходящим. Частные суда были представлены как роскошными паровыми яхтами, так и освященными веками комбинациями из мальчика, гребной шлюпки и пары весел.

В той же нижней бухте задержались пять крупных экскурсионных пароходов: «Беркшир», «Манделей», «Американа», «Бэр-Маунтин» и «Сити-оф-Кинзбург», загруженные по бо́льшей части детьми и их мамашами. Каждое из этих судов приветствовало «Нормандию» по-своему: сиренами, колоколами или гудками горнов. Величественно двигаясь со скоростью 3 уз., «Нормандия» ответствовала тремя глубокими басистыми гудками двух горнов, установленных на козырьке ее передней трубы.

Затем, почти с театральным эффектом, гигантский лайнер медленно прошел мимо четырехмачтовой шхуны «Энни Си. Росс», напоминавшей о не менее великих временах океана. Одна из последних представительниц парусного торгового флота проделала долгий путь из Северной Каролины специально, чтобы приветствовать «Нормандию». Шхуна позволила себя настигнуть, а затем, в знак уважения к лайнеру, прошла в восточном направлении по его следу.

На подходах к Бэттери «Нормандию» встретили два городских пожарных буксира, которые, открыв брандспойты, выбросили мощные струи воды, скрестившиеся в изящную арку. Рядом шла баржа с огромной надувной фигурой Микки Мауса, оставшейся от недавнего парада в День Благодарения.

Вокруг гигантского судна, как мотыльки вокруг огня, кружилось множество самолетов, и отрывистый рев их моторов смешивался со сверхъестественным шумом сирен и гудков различных судов. В то время как самолеты, подобно голубям, ворковали над массивными красно-черными трубами, изредка снижаясь до ее верхних палуб, высоко наверху, подобно заботливому опекуну, парил дирижабль «Гудйир». Внутри его гондолы сидела бригада кинооператоров, снимая всё происходящее для кинохроники – эквивалента телевидения того времени.

Двигаясь вверх по Гудзону, «Нормандия» прошла мимо старого и вылинявшего «Левиафана» компании «Юнайтед Стейтс Лайнз», ошвартованного на причале № 8 в Хобокене напротив западной части 12-й улицы. По некоторым параметрам до появления «Нормандии» он был самым большим в мире судном, а теперь выглядел маленьким и невзрачным по сравнению с громадой нового французского парохода.

Наконец, в 14:45 гигантский лайнер, влекомый к причалу № 88, замедлил и застопорил ход. Большинство зрителей было уверено, что судно завершило свой эпохальный первый рейс, но капитан Пюнье и Хьюзеби знали, что опасности еще не закончились.

Теперь рабочие буксиры, пыхтя, отошли от «зрительской» массы судов и заняли свои места. Пять из них выстроились вдоль передней части левого борта «Нормандии», приняв предложенные концы, и зафиксировали нос против сильного течения воды. Другие шесть буксиров нажимали на нос по правому борту, и еще три толкали корму с левого.

Четырнадцать буксиров разворачивали судно подобно стрелкам часов из положения «девять – три», перпендикулярного доку, в положение «двенадцать – шесть», параллельное доку. Работу координировали члены экипажа «Нормандии», стоявшие на платформах, расположенных на разных уровнях по бортам в носовой части, и в любой момент готовые бросить концы.