Её скрытый гений - Мари Бенедикт

на спиральную структуру, содержащую от двух до четырех цепочек и фосфатные группы снаружи или ближе к внешнему краю. Я колеблюсь. Действительно ли я могу поделиться всеми тремя элементами моего заключения — спираль, количество цепочек и расположение фосфатов? Не слишком ли поспешно? Ведь это революционные выводы.

Я решаюсь и встречаюсь взглядом с учеными в аудитории:

— Хотя это только начало, из первых результатов моих экспериментов следует, что по крайней мере одна форма ДНК имеет структуру спирали.

Глава двадцать шестая

3 и 5 декабря 1951 года

Кембридж, Англия

Похоже, Кендрю хочет, чтобы вы как можно скорее навестили его в Кавендише, — громко объявляет Рэндалл на традиционном послеобеденном чаепитии. — По возможности, завтра.

Обычно на этих обязательных мероприятиях мы с Уилкинсом держимся в противоположных концах комнаты. Он стоит со своей группой бывших военных, я ближе к Фреде, а бедный Рэй мечется между нами. Сегодня, по случайности, из-за позднего появления Уилкинса, мы оказались практически плечом к плечу.

Почему вдруг Джон Кендрю, который вместе с Максом Перуцем управляет лабораторией Кавендиша в Кембридже, хочет, чтобы мы незамедлительно приехали к ним?

После слов Рэндалла мы с Уилкинсом инстинктивно переглядываемся и тут же отводим глаза. Уилкинс спрашивает:

— Все мы? — он обводит жестом комнату с дюжиной людей. — Поверить не могу, что Кендрю ожидает такого наплыва гостей. — Его группа смеется, но меня занимает не его шутка, а то, что он не может прямо спросить, почему Кендрю нас вызывает. Разве ему это не интересно?

— Ну, — бурчит Рэндалл. — Раз уж вы спросили, Кендрю упомянул только Розалинд и Мориса. Но мне кажется, что правильно будет, если Рэймонд Гослинг и Билл Сидс тоже поедут.

— Он сообщил, зачем мы ему понадобились, да еще так срочно? — задаю я вопрос, который наверняка сейчас у всех на уме. Представить не могу, что должно случиться у Кэндрю и его команды в Кавендише, чтобы понадобился наш экстренный визит. Насколько я помню по летней конференции, Кендрю уже много лет работает — в подобающем кропотливом ритме — над структурой белков. Что могло произойти, из-за чего нам нужно поспешить завтра в его Кембриджскую лабораторию?

— Он не сказал. Просто дал понять, что это дело срочное, затрагивает профессиональную вежливость, и благородный человек не может отклонить такое приглашение. Так что вы отправляетесь!

* * *

На следующее утро мы собираемся на вокзале Кингс-Кросс, чтобы сесть на поезд до Кембриджа. На часах всего восемь, но я подумывала отправиться еще более ранним поездом, чтобы избежать двухчасовой поездки с Уилкинсом и одиозным Сидсом. Однако побоялась начать цепную реакцию недоразумений между Уилкинсом и мной, которая не понравилась бы Рэндаллу. И вот я здесь.

Чтобы не решать, насколько близко мне стоит садиться к Уилкинсу и Сидсу, я захожу в поезд первой. Они выбирают места на шесть рядов впереди меня, послание совершенно ясное, зато не я его отправила. Рэй садится рядом со мной, но как обычно оказывается меж двух огней и снует между мной и Уилкинсом на протяжении всего путешествия.

После быстрой прогулки от железнодорожного вокзала до Кавендиша мы оказываемся в приемной Кендрю.

— Хорошо, что профессор Рэндалл командировал вас всех в Кавендиш так оперативно, — говорит он.

— Как всегда, счастлив сотрудничать, — говорит Уилкинс, косясь на меня хитрым взглядом. Я знаю, что он тщательно подбирал это слово.

— Я бы не сказал, что речь идет о сотрудничестве. Скорее о вежливости, — отвечает Кендрю, направляясь к двери, ведущей из приемной. — Приглашаю проследовать за мною в крыло Остин, там, я думаю, все прояснится.

Мы вчетвером вереницей идем за ним лабиринтом коридоров и наконец оказываемся перед черной дверью с номером 103. Кендрю открывает и приглашает нас внутрь маленькой комнаты с белыми кирпичными стенами, из обстановки лишь несколько грифельных досок и длинный стол со стульями. В центре комнаты стоят Крик и тот, кого Рэй опознал как Уотсона, — еще один ученый из Кавендиша, с растрепанными вьющимися волосами.

Не дожидаясь, пока Кендрю представит всех друг другу, Уилкинс идет к ним обоим. Тепло, по-дружески жмет им руки, хлопает по спине. Получается, Рэй был прав, что с этими учеными у Уилкинса особые отношения.

— Мистер Уилкинс, вы, очевидно, знакомы с Фрэнсисом Криком и Джеймсом Уотсоном? Они мне так и сказали. Но, возможно, ваши коллеги не успели с ними познакомиться? — спрашивает Кендрю, кивая в сторону Рэя, Сидса и меня.

— Нет, не успели, — отвечаю я. — Рада знакомству.

Сначала представляют нас, называя наши имена и должности. Затем Кендрю произносит:

— Познакомьтесь с биофизиком Кавендиша Фрэнсисом Криком, которого вы, возможно, видели на нашей летней конференции, и с новым членом нашей команды, биологом Джеймсом Уотсоном.

Мы обмениваемся учтивостями, но все еще не понимаем, зачем мы здесь. Рэй посматривает на меня и, видимо, задается теми же вопросами, что и я. А вот Уилкинс не выглядит озадаченным. Что ему известно?

Как будто угадав наши мысли, Кендрю говорит:

— Уверен, вам любопытно узнать причину, по которой я попросил вас безотлагательно посетить Кавендиш. Я бы не сделал этого без крайней необходимости, — он откашливается, давая понять, что дальнейшие слова даются ему не легко. — Миссия нашей команды в Кавендише — понять молекулярную структуру белка; по неформальной договоренности мы оставили вам, сотрудникам Королевского колледжа, разбираться с ДНК.

Такие устные договоренности о разделении областей исследования, какие существуют между Королевским колледжем и Кавендишем, точнее говоря между главами лабораторий Лоуренсом Бреггом и нашим начальником Рэндаллом — обычная практика в научной среде. Они договорились, что Кавендиш будет работать над генетическим материалом в белке, в то время как Королевский колледж сосредоточится на ДНК. Поскольку развитие научных разработок и идей требует, чтобы ученые в определенной степени обменивались информацией, мы действуем в соответствии с набором неписаных правил, подразумевающих соблюдение границ области исследований друг друга и надлежащее признание любой помощи, которую один ученый или учреждение могут оказать другому.

Кендрю продолжает, искоса недовольно взглянув на Крика и Уотсона:

— Я случайно узнал, чем занимались господа Крик и Уотсон в последнее время, и должен признаться, что они сильно отклонились от задания Кавендиша и договоренности между Кавендишем и Королевским колледжем. Так сильно, что я посчитал нужным вас проинформировать.

Мужчины выглядят совсем не робко — странно, учитывая, какую взбучку они только что получили. Угловатый, высокий Крик надменно ухмыляется, а моложавый Уотсон горделиво смотрит из-под копны вьющихся волос. Я не могу представить, что эти двое сделали, чтобы так лучиться, несмотря на явное недовольство своего руководителя.

Кендрю указывает на дальний угол