Король - Бен Кейн

Наступил миг, которого я так долго боялся, который преследовал меня во сне, миг, страх перед которым все время грыз меня.

– Он считает, что я убил его брата, сир, – проронил я.

– Гая? Рыцаря, которого зарезали в Саутгемптоне много лет назад?

– Да, сир, – сказал я, удивляясь тому, что король все помнит.

– Так это ты? Убил его?

Взгляд его был беспощадным.

Я сглотнул.

– Да, сир. Но то была самозащита. Он напал на меня.

Я начал свое печальное повествование и рассказал обо всем. Как Роберт Фиц-Алдельм, которому я дал прозвище Сапоги-Кулаки, превратил в ад мою жизнь в Стригуиле. Как король, тогда еще герцог Аквитанский, спас меня однажды от расправы.

Лицо Ричарда стало задумчивым.

– Я помню этот день. Продолжай.

– Роберт поступил к вам на службу, сир, и я решил, что никогда больше его не увижу. Некоторое время спустя из Стригуила, что в Ирландии, приплыл его брат Гай. Гай убил моих родителей, сир. Сжег их заживо в нашем доме – намеренно, не дав им возможности сдаться.

– Он тебе это сказал?

Захлестнутый приливом чувств, я кивнул.

– Так ты последовал за ним в Саутгемптон? – спросил Ричард. – Ты гнался за ним, а не искал службы при моем дворе?

В отчаянии, уверенный, что король прогонит меня прочь как подлого лжеца, я кивнул:

– Да, сир.

К моему удивлению, он залился громким хохотом.

– Получается, что я спас твою жизнь, а ты мою, и потом принял мое предложение – и это все счастливая случайность?

– Это так, сир. – Я не решался посмотреть ему в глаза. – Я с первого дня верно служил вам, клянусь…

– Уж кому-кому, а тебе нет нужды доказывать свою преданность. Мы подходим к тому, что мне следовало сделать давным-давно. Я провозглашаю тебя лордом Кайрлинна. И извещу об этом письменно своих юстициаров.

К горлу у меня подкатил ком.

– Сир… – с трудом вымолвил я, склонив голову.

– Не за что, Фердия.

– Для вас, сир, может, и пустяк, но для меня – целый мир.

– Хорошо. – Он посерьезнел. – Расскажи мне об убийстве Гая Фиц-Алдельма.

Слегка дрожащим голосом я поведал ему о своей ночной вылазке в трущобы Саутгемптона. О том, как я почти уже отчаялся, но тут Фиц-Алдельм, как назло, вышел из задней комнаты грязной таверны, в которой я пил. Я проскользнул за ним, но потом сердце мое дрогнуло, и я отказался от своего жестокого намерения. Повернувшись, чтобы уйти, я наступил на черепок от горшка, Фиц-Алдельм узнал о моем присутствии и напал на меня вместе со своим оруженосцем. Я непременно погиб бы, не вмешайся Рис.

– Он последовал за мной, сир. Несмотря на мой приказ.

– Рассказ Роберта Фиц-Алдельма звучал бы по-другому, не сомневаюсь. – Голос Ричарда был ледяным. – Очень удобно для тебя, что его тут нет.

– Вполне могу представить, что он сообщил бы, сир, но я поведал правду, – возразил я. – Клянусь всемогущим Господом и всеми его святыми. Клянусь душами отца и матери.

– Почему ты не рассказал все, когда стало известно о смерти Гая?

– Никто бы не поверил мне, сир! Я был никто, беглый ирландский заложник, а он – препоясанный рыцарь.

– И все равно тебе следовало признаться, – пророкотал Ричард. – Вместо тебя на виселицу пошли двое невиновных!

Против этого я возразить не мог и опустил голову.

– Это верно, сир.

Повисло молчание. Я не осмеливался ни посмотреть на короля, ни заговорить. Уверенный, что он заклеймит меня трусом и убийцей и по меньшей мере прогонит со службы, я представлял себе, что было бы, признайся я тогда в убийстве Гая Фиц-Алдельма. Скорее всего, мы с Рисом болтались бы в петле. По спине пробежал холодок. Ричард и сейчас может отдать приказ о казни. То, как я отнесся к этой мысли, удивило меня самого. Я не сожалел об убийстве Фиц-Алдельма. Свершилась месть, и к тому же я провел многие годы рядом с королем.

– Допустим, я поверил твоему рассказу о том, что случилось близ той таверны.

– Сир?

Не веря своим ушам, я поднял взгляд.

– И я готов забыть про тех двух негодяев, которых вздернули из-за Гая. Они сознались в других убийствах.

Ричард тогда лично надзирал за допросом.

– Тем не менее, сир, Гая Фиц-Алдельма убили не они. Это сделал я.

– А Рис сразился с его оруженосцем и убил его?

– Да, сир.

Тот случай был убийством, прямым и бесспорным, но чем меньше затрагивать эту тему, тем лучше.

Король не стал в нее углубляться.

– Когда ты в следующий раз повстречался с Робертом Фиц-Алдельмом?

– Некоторое время спустя после того, как поступил к вам на службу, сир. С месяц или около того.

– Он подозревал, что ты причастен к смерти его брата?

– Тогда еще нет, сир.

– Значит, ты относился к нему враждебно из-за того, что он дурно обращался с тобой?

– Да, сир.

– Когда он стал подозревать?

– Спустя годы, сир.

Я не стал говорить о том, при каких обстоятельствах это произошло, а король не стал справляться об этом.

– Когда?

– Перед вашей коронацией, сир, когда мы проезжали через Саутгемптон, направляясь в Винчестер и в Лондон.

– Он с кем-то переговорил? Нашел свидетеля?

– Так он утверждал, сир.

– И ты признался Роберту в убийстве?

– Нет, сир. Он не поверил бы мне. Я ждал, не представит ли он свидетеля, но этого не произошло.

– Странно.

– Да, сир.

Меня обуял страх. Я решал, стоит ли признаваться в убийстве Генри, того жандарма, что видел меня вместе с Фиц-Алдельмом в таверне, но тут же отбросил эту мысль как совершенно безумную. Король мог закрыть глаза на смерть двух преступников, но не на хладнокровное убийство. Этому черному делу предстояло навсегда остаться на нашей совести, моей и Риса.

Взгляд Ричарда впился в меня, прямой и проницательный.

Я изо всех сил старался не отводить глаз и казаться искренним насколько возможно. Приходилось идти по очень тонкому льду. Вдруг мое лицо выдаст меня? Или король копнет глубже и припомнит, что посылал меня в Саутгемптон, – тогда-то я и убил свидетеля, жандарма Генри? Тогда он вцепится в меня, как терьер в крысу. Цепко. Намертво.

– Тем не менее Роберт поверил в то, что ему сказали. Иначе зачем он пытался убить тебя во второй раз, в Шиноне?

– Видимо, так, сир. Не мне знать, что творится у него в голове.

– Не в твоих правилах оставлять непобежденных врагов, Фердия. Разве тебе не хотелось сойтись в поединке с Фиц-Алдельмом?

– Еще как, сир. Да только