Русские и шведы от Рюрика до Ленина - Геннадий Коваленко

И берет он (Скопин. — Г. К.) бумагу белую, Писал ерлыки скорописчаты Во Свицкую землю Саксонскую, Ко любимому брату названному, Ко Свицкому королю Карлусу: А ты, Свицкой король Карлус! А и смилуйся, смилосердися, Смилосердися, покажи милость, А и дай мне силы на подмочь. А честной король, честной Карлус Показал ему милость великую, Отправляет силы со трех земель. Того ратного люду ученого, А не много не мало — сорок тысячей. Прибыла сила во Новгород, А из Новагорода в каменну Москву.

В марте 1610 г. Скопин-Шуйский вместе с Делагарди снял блокаду Москвы. Однако вскоре он внезапно заболел и умер. Делагарди, как и многие москвичи, считал, что Скопин был отравлен. Узнав о его болезни, он послал к нему своих врачей и искренне оплакал его кончину. «Пошел со двора, горько плача и захлебываясь от слез, говорил: «Люди московские! Уже не увидеть мне больше такого государя не только на Руси вашей, но и в моей Немецкой земле, даже и среди королей»«.

Скопин и Делагарди как бы олицетворяли союз России и Швеции. Смерть Скопина означала его конец. Шведы, воевавшие на стороне Скопина, выступили против русских, взяли Новгород «и в Новегороде заперлися, и многой мир-народ погубили, и в Латинскую землю превратили».

Сохранился в народной памяти и образ Карла XII — прежде всего, как достойного соперника, который в чем-то был схож с Петром I, так что однажды казаки даже перепутали его со шведским королем. «Карло был широкий, росту среднего, плечистый, настоящий был воин, да на воина попал: Петр Первый ему не уступал».

Интересно, что в северных преданиях был запечатлен такой эпизод из биографии шведского короля, как «калабалик (стычка) в Бендерах», когда он, отказавшись покинуть Бендеры, сражался с турецкими янычарами. Правда, место действия перенесено в Англию: «Карло не знал, куда деться, и убежал в Англию. И пишет туда Петр Первый: Выслать оттуда Карлу! — Как стали его оттуда посылать, вынуждать к езде, он трех человек своими руками убил». Когда царь узнал об этом, то усмехнулся и сказал: «Ах, Карло, Карло, где ни ходит, а везде воюет».

Историческая память народа избирательна, поэтому фольклор, как и летописи, фиксирует, как правило, какие-то чрезвычайные события. Не случайно русские былины, песни шотландских бардов, скандинавские саги, испанские и итальянские кантаты воспевают борьбу с соседями.

К числу преданий о военных столкновениях так называемого «новгородского периода борьбы» XII — XV вв. относятся предания о шведах, превращенных в камни, и об их истреблении чудотворной силой, воспоминания о набегах чуди, шведов и финнов, о местах их погребения (могилищах и курганах), в которых скрыты несметные сокровища.

Одно из преданий о смертном заклятии над кладом гласит, что, уходя от погони, шведы зарыли награбленное ими с торговых судов в холме на берегу Волхова. Сами же они укрылись в пещере под холмом. Погоня прошла мимо, но Бог наказал шведов, и они остались под землей. Позднее другие шведы, грабившие купеческие суда на берегах Волхова, узнав про этот клад, раскопали холм, но поссорились при дележе добычи и перебили друг друга. Это предание указывает также на большое торговое значение Новгорода.

Из событий начала XVII века в народной памяти запечатлелись, главным образом, набеги поляков, или «панов», которых по приказу Маринки (Марины Мнишек) возили в Москву в бочках. Из Москвы они «бежали куда глаза глядят, часть добежали до Выгозера, поселились на одном острове и стали грабить народ». В данном случае речь идет о польско-литовских отрядах Барышпольца и Сидора, которые после разгрома польских войск под Москвой пришли в Новгородские земли и поступили на службу к шведам. Осенью 1613 г. они двинулись через Заонежье к Белому морю. Они воевали на стороне шведов, поэтому в народных преданиях их иногда смешивают со шведами. Так под Повенецом был записан вариант былины о набеге литовцев, в котором «политовским» королем был король Карл.

Несмотря на то, что шведское военное присутствие на северо-западе Русского государства (в Новгородских землях) продолжалось почти восемь лет, наиболее отрицательных характеристик удостоились поляки («гордые и гневливые ляхи», «очень злые поляки», «литва», «литовские паны»), которые были здесь около двух лет.