Ракетные войска СССР - Игорь Дроговоз

Эти обстоятельства заставили политиков задуматься над дальнейшими перспективами развития стратегических наступательных вооружений. Президент США Ричард Никсон в послании Конгрессу в феврале 1971 года подчеркивал:

«Доктрина достаточности представляет из себя открытое признание изменившихся обстоятельств, которые мы застали в сфере стратегических сил. Соединенные Штаты и Советский Союз достигли сейчас такого рубежа, где небольшие количественные преимущества в стратегических силах имеют малое военное значение. Попытки приобрести большие преимущества спровоцирует гонку вооружений, которая в конечном итоге окажется бессмысленной. Дело в том, что обе стороны почти наверняка выделят необходимые ресурсы, чтобы поддержать баланс».

Брежнев и его соратники публично по вопросам военной стратегии, в отличие от Хрущева, не высказывались, но видимо определенные перемены произошли и в их отношении к данной проблеме. Поэтому вялотекущие переговоры между СССР и США об ограничении стратегических наступательных вооружений в начале 70-х годов привели, наконец, к ощутимому результату. Сторонам удалось найти компромисс по двум важнейшим проблемам — ограничению систем противоракетной обороны (мы рассмотрим их позже) и стратегических наступательных вооружений.

26 мая 1972 года в Москве генсек ЦК КПСС Брежнев и президент США Никсон подписали два важнейших документа: «Договор об ограничении систем противоракетной обороны» и «Временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений», а также несколько приложений к ним.

Временное соглашение, которое стали потом называть Договором ОСВ-1, ознаменовало собой наступление новой эпохи в ракетном противостоянии СССР и США. Впервые противники сумели договориться об ограничении арсеналов своего основного оружия — ракетно-ядерного.

ШПУ PC-16.

В соответствии с Соглашением, стороны взяли на себя обязательство не строить новых шахтных пусковых установок, начиная с 1 июля 1972 года (к этому моменту у Советского Союза их было 1526, у США — 1054), не заменять легкие МБР и устаревшие ракеты, развернутые до 1964 года, на новые тяжелые МБР.

Соглашение не запрещало достройку стационарных пусковых установок, уже находившихся в стадии активного строительства, поэтому количество развернутых советских МБР к 1974 году возросло до 1582, достигнув своего максимума. Модернизацию и замену МБР разрешалось производить лишь без значительного увеличения размеров шахтных пусковых установок.

Кроме того, стороны обязались:

«Ограничить пусковые установки баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ) и современные подводные лодки с баллистическими ракетами числом находящихся в боевом составе и в стадии строительства на дату подписания настоящего Временного соглашения, а также дополнительно построенными пусковыми установками и подводными лодками в определенном для Сторон порядке в качестве замены равного числа пусковых установок МБР старых типов, развернутых до 1964 года, или пусковых установок старых подводных лодок».

Протокол к Временному соглашению предусматривал:

«Советский Союз может иметь не более 950 пусковых установок баллистических ракет на подводных лодках и не более 62 современных подводных лодок с баллистическими ракетами. США могут иметь не более 710 пусковых установок баллистических ракет на подводных лодках и не более 44 современных подводных лодок с баллистическими ракетами.

Ввод в боевой состав дополнительных пусковых установок баллистических ракет на подводных лодках до указанных выше уровней в СССР сверх 740 пусковых установок баллистических ракет на атомных подводных лодках и в США — сверх 656 пусковых установок баллистических ракет на атомных подводных лодках, находящихся в боевом составе и в стадии строительства, может осуществляться в качестве замены равного числа пусковых установок баллистических ракет старых типов, развернутых до 1964 года, или пусковых установок баллистических ракет старых подводных лодок».

Оценивая значение подписанных в Москве документов, Ричард Никсон в послании конгрессу США от 3 мая 1973 года подчеркивал:

«Их колоссальное историческое и политическое значение гарантируется в определенной степени тем обстоятельством, что они переплетены с тканью новых зарождающихся отношений, которые делают кризисы менее вероятными…

Никогда раньше две противостоящие стороны, так глубоко разделяемые непримиримой идеологией и политическим соперничеством, не могли прийти к согласию об ограничении вооружений, от которых зависит само их выживание. И никогда раньше на протяжении послевоенной истории не было принципов поведения, которые обе стороны могли принять как основу для регулирования их соревнования и направления усилий к более конструктивным начинаниям».