Индокитай. Пепел четырех войн - Михаил Ильинский

Небольшая туча набежала и, словно испугавшись разрывов, унеслась к тонкому лезвию горизонта, где в дымке на западе Виньлиня возвышается гряда Чыонгшон. Там, на горных перевалах, грохотала гроза. А здесь мы задыхались от жары, поминутно смахивали с лица пот. Хоть бы одна капля дождя…

– Стоп! Дальше ехать нельзя, неразорвавшаяся бомба, – крикнула девушка в каске, из-под которой выбивалась толстая длинная коса. В тонких девичьих руках лопата, словно винтовка солдата, идущего в рукопашный бой.

В нескольких метрах от машины – воронка. На дне – серое тело 250-килограммовой бомбы.

– Когда сбросили?

– Минут пятнадцать назад.

Вокруг воронки три девушки вбивали бамбуковые колья, натягивали веревку, чтобы случайно не проскочил человек, не въехала машина. Из-за едкой дорожной пыли лица саперов завязаны платками.

– Что будем делать, Ким Хюэ? Решай, командир, – несколько пар девичьих глаз обращаются в сторону той, что остановила нашу машину.

– Подождем немного, скоро придет Чан Тхи Ми. Лучше нее никто из нас не разрядит бомбу.

– Может быть, лучше сделать объезд?

– Ты права, Хоа. Время не ждет, – согласилась Хюэ. – Будем делать объезд. Машины не должны простаивать на дороге. Разбомбят…

К воронке подходили новые и новые люди. С лопатами, с кирками, с корзинами на коромыслах, в коричневой крестьянской одежде, в желтых противоосколочных шлемах из толстых соломенных жгутов.

И вот о высохшую, твердую, как асфальт, землю застучали лопаты. Кто-то подтаскивал щебень на неизвестно откуда появившейся коляске вьетнамского рикши. В воронку летели очередные порции камней. Чей-то голос запел. И через мгновение уже мощный молодой хор гремел над дорогой. Ему аккомпанировал стук лопат.

Я подошел к девушке-командиру. На лице Нгуен Тхи Ким Хюэ вспыхнул румянец.

– Давно здесь работаете?

– С тех пор, как идет война.

Разговор не клеился. Девушка смущена. Она привыкла работать. Работать в любое время года – в дождь и под жгучим солнцем, днем и ночью. А здесь – неизвестно откуда появился иностранный журналист с фотоаппаратом. И еще интервью. Хюэ сняла каску, поправила волосы. Тихо сказала:

– Прежде я работала в кооперативе «Фухой», провинции Куангбинь. Началась война, пошла добровольцем в ударные строительные дорожные бригады. Было нелегко? Конечно, нелегко. Бомбят, каждый день. Иногда по нескольку раз в день. Участок работы бригады – 12 квадратных километров. На днях на наш участок только за сутки было сброшено около сотни различных бомб и ракет.

Непостижимо, и все-таки это правда, суровая правда Виньлиня: через каждые пять-шесть метров вокруг дороги зияли воронки, между ними поднимались холмики могил…

Перехватив мой взгляд, Ким Хюэ объяснила:

– Тут на днях бомбили «В-52». А вообще – передышек не бывает. Но, как видите, машины идут.

Что это – чудо? Возможно. Но сотворили это чудо маленькие хрупкие руки, вот такие же, как у девушки по имени Ким Хюэ. Неожиданно кто-то крикнул:

– Командир! Объезд готов. Скажи этому парню-иностранцу с фотоаппаратом, что он может ехать. А останется – зацелуем! – Все рассмеялись.

Через несколько минут клубы пыли, смерчем взвившиеся за «уазиком», скрыли от меня бойцов дорожной бригады. А как бы хотел остаться. Чтобы зацеловали. А вдруг? «Нас не засыпать шрайками».

– Какая встреча! – закуривая на ходу сигарету, говорил мне шофер Лан.

– А что особенного? – отозвался я. – За последнюю неделю мы уже не меньше пятнадцати раз встречали бойцов ударных бригад на дорогах Виньлиня.

– Но это же была сама Ким Хюэ! – удивляясь моему странному равнодушию, воскликнул Лан. – Это одна из самых известных героинь в республике!

– Что же ты не сказал мне раньше? – Я не скрывал досады.

Но возвращаться уже поздно. У меня сохранился ее снимок. «Желанного поцелуя» боевая подруга Ким Хюэ не дождалась. Погибла под бомбами…