Золото Дункеля - Рафаэль Миргалиевич Тимошев

Он помолчал.

– Правда… кто бы ни пришел сюда – порыбалить, к примеру, или пострелять – обязательно что-то да и произойдет. То снасти пропадут, то зверь какой напугает – волк там какой, медведь… То завоет кто… Гнилое место, одним словом…

Он сплюнул.

Даша настороженно взглянула на мужа:

– Может…

– Может, что? – усмехнулся Павел. – Вернуться?

Даша кивнула. Глядевший на них Трофим улыбнулся:

– Так ведь со мной ничего не было! Говорят только так. Да и рыбы здесь – море! Места нетронутые… А то смотрите, можно и другие найти…

Павел тихо обнял сидевшую рядом жену:

– Трофим у нас заговоренный, с ним ничего не случается…

Даша улыбнулась:

– Уж это да!

Трофим самодовольно хмыкнул и поднялся.

– Ладно, молодожены, разговоры разговорами, а темнеет скоро. Надо бы и рыбки к ужину набредить. Айда, Пашка, сеть таскать! – Он молодецки передернул плечами, вытянул руки ладонями вперед и громко хрустнул суставами. – Засиделись уже…

Повернулся и небрежно зашагал к лодке. Павел встал и, наклонившись к жене, нежно поцеловал в лоб.

– Ну, я пойду. Надо Трошке помочь…

Даша отвела взгляд на реку:

– Студеная, наверное. Не замерзнете?

– Мы ж недолго. Сама слышала – через полчаса – ведро… – Павел потрепал светлую челку жены.

Шурин, кряхтя, уже натягивал старый, видавший виды резиновый комбинезон.

Вскоре, растянув сеть, они один за другим вошли в зашумевшую под ними воду. Осторожно дошли до стремнины, развернулись, стали медленно двигаться против течения, все более и более заводя левый конец бредня в сторону берега.

– Заходи, заходи, – негромко командовал Трошка. – Да, не боись, здесь не глыбоко!

– Вправо, что ли? – фыркал Павел.

– А то куда же! Вот… вот… И не мути слишком. Вот так… И к берегу… Идем… идем…

Возня парней привлекла внимание Даши. Она прошла к полого спускавшемуся к воде пляжу и стала с любопытством наблюдать. От вида копошащихся в реке рыбаков она, натянув воротник куртки на подбородок, непроизвольно поежилась и прошла к кромке воды.

– Паша! – позвала она. – Не холодно?

Павел мельком взглянул на жену; вместо него, не оборачиваясь, прокричал Трошка:

– Какое там! Жарко!

Набежавшая от рыбаков волна плеснула на ноги; отскочив, Даша раздосадованно посмотрела вниз и вдруг взвизгнула:

– Ой, мамочки!

– Что случилось? – прокричал с реки Павел. Он остановился и посмотрел на жену.

– Паша, что это?

– Откуда же я могу знать? – Постояв, вновь двинулся навстречу течению.

Даша осторожно ковырнула носком песок и, не удержавшись, издала истошный визг, эхом разнесшийся по реке:

– Ай-й, мамочки, мамочки!

Павел, только поднявший в толще воды ногу, от неожиданности завалился набок, на мгновение скрылся с головой под волной, вскочил и, кинув бредень, испуганно бросился к жене:

– Что случилось?

Дарья, отскочив на несколько шагов назад, чуть не плача, показывала рукой на песок и поминутно причитала:

– Паша, что это? Что это?..

Павел рассек волну и вылетел на берег. Оставшись один, Трошка с минуту растерянно глядел на него, затем сплюнул и бросился следом. Павел тем временем уже тряс жену за плечи:

– Даша, что случилось? Успокойся! Ну, успокойся… Все хорошо…

– Что это? – всхлипывая, показала она глазами.

Павел обернулся, разжал пальцы и, быстро присев на песок, разгреб круглый, темный предмет.

– Что здесь? – запыхавшись, прохрипел выскочивший из воды Трофим.

– Череп… – не оборачиваясь, произнес Павел.

Трофим склонился:

– Вот тебе раз!

Павел поднялся и обнял жену.

– Прости, я мокрый, – тихо извинился он. – Ну что ты, дуреха, это же всего лишь череп. А еще биолог…

– Ну, вот и поели ушицы! – проворчал Трошка, стягивая с себя мокрую резину. – Придется трескать консервы…

– Что это… за мерзость? – прошептала Даша, с ужасом глядя на лежавшую на берегу находку.

– Это, Дашка, опосля, – мельком взглянув на сестру, заметил Трофим. – Первым делом надо Пашку разогреть… Застудится…

– Да, конечно, – потерянно пробормотала Даша. – Конечно, разогреть… Паша, я сейчас…

Она скрылась в палатке.

Трофим переобулся и, пока сестра шумно и долго копошилась за брезентовой стенкой, разложил наготовленные дрова, почиркал не сразу зажегшейся спичкой и, припав к земле, осторожно подул на занявшуюся кору. Язычки пламени, словно мотыльки, весело заметались меж смолистых кедровых поленьев, сгустив неожиданно опустившийся на поляну туман.

– Сейчас разойдется, – заверил Трофим, вставая, и кивком подозвал окоченевшего друга. – Давай, что ли, сюда…

Когда Павел, облаченный в свитер и толстые спортивные штаны, лязгая зубами, вновь подсел к огню, Трофим протянул до краев наполненную стопку:

– На, прими, однако, для согрева. Да и вещи просушить не мешало бы… Погрейтесь пока…

Он встал, подхватил на ходу торчащий в земле топор и бесшумно исчез в клубившемся за палаткой тумане. Через некоторое время в лесу послышался глухой стук.

– Ты как? – с тревогой спросила Даша, помолчав.

– Ничего, согреваюсь…

Павел протянул руки к костру.

– Прости. Это все из-за меня…

– Ерунда.

– Дурацкая история… Я как увидала эти глазницы… Сама не знаю, что со мной случилось…

Павел с нежностью посмотрел на жену:

– Не бери в голову…

– И ты промок, и сеть потеряли…

Разглядывая ее лицо, Павел вдруг подумал, как сильно он любит это милое нежное существо, какое было бы несчастье не встретить ее! А ведь мог и не встретить… Он с грустью вспомнил, как не хотел идти на тот студенческий вечер, где впервые увидел ее, как, едва взглянув, уже не мог отвести глаз и как, одеревеневши от мимолетного взгляда, пригласил на танец и потом долго не мог произнести ни слова… А это пронзившее его «Ой, мамочки!»… Этот крик напомнил ему, как однажды, подвернув ногу, она так же беспомощно вскрикнула и он, остолбеневший и испуганный, вдруг всем существом почувствовал как ее боль отзывается в нем самом… Казалось, он готов был на все, лишь бы никогда больше она не испытывала страданий, которых не перенес бы… Губы неожиданно зашептали:

Вершины гор прекрасны чистотою!

И в дождь осенний с желтою листвою

Прекрасны вдруг расцветшие цветы!

Все в мире, что согрето красотою —

Все есть в тебе, все воплощаешь ты,

Во всем твои мне чудятся черты!

Даша, не мигая, посмотрела на него повлажневшими глазами, прильнула к щеке и быстро поцеловала.

– Спасибо! Небезупречный, но милый отрывок… Весь сонет я только что прочла в палатке. Прости – нашла в твоем рюкзаке… когда рылась… Сам писал?

Павел смущенно посмотрел в счастливые глаза жены:

– Автор, по правде, мне неизвестен. Но стихи… Мне они показались теми, которые я посвятил бы тебе… Даже