На войне. В плену. Воспоминания - Александр Успенский

Усиленное патрулирование в сторону немецкой границы продолжилось, но о противнике сведений не поступало, и полк простоял здесь неделю. Эта неделя не пропала даром. Мы усиленно, с утра до вечера, занимались со своими ротами рассыпным строем и полевой службой. Крайне необходимо было «подравнять» боевую подготовку запасных под своих кадровых. А особенно «приналечь» на стрелковые боевые упражнения (с учебными патронами), как наиболее приближающиеся к боевой обстановке, а также на обучение штыковому бою с преодолением препятствий и т. п.

Наконец получен был приказ 1‑й армии: 1 августа начать наступление к немецкой границе, не ожидая концентрации и даже окончания мобилизации некоторых частей, как, например, нашей тяжелой артиллерии, потому-то в первых боях она у нас и не участвовала. Объяснялась такая спешка тем, что в это время на западном фронте немцы обрушились на французов; последние просили нас скорее отвлечь на себя силы немцев.

Таким образом, наша дивизия двумя походными колоннами, с раннего утра 1 августа, двинулась через Кальварию в район южнее Вержболово. Шли три дня, делая по 25–30 верст в день. Конечно, для запасных солдат, отвыкших от походов, путь этот был тяжелый, тем более что, придя на ночлег, многим приходилось не спать, а идти в сторожевое охранение: заставы, посты и дозоры.

Помню эти тревожные ночи, когда, зорко вглядываясь в ночную даль, нервно ожидаешь противника. Мои унтер-офицеры и солдаты шутками и смехом поддерживали бодрость запасных. Поверяя этими ночами свои посты и заставы, я ни разу не находил спящих: все понимали (хотя о противнике точных сведений еще не было) серьезность обстановки.

Наконец, 3 августа, вечером, мы подошли к германской границе и в первый раз услыхали справа, вдали, орудийную канонаду: это наша кавалерия вела бой с немцами у Вержболово. Полк остановился.

Поздно вечером получен был первый боевой приказ: 3‑му корпусу четвертого утром, с рассветом, вторгнуться в Пруссию, на юг от Сталупенена. Нашей 27‑й дивизии приказано взять местечки Герритен и Допенен. В частности – нашему полку взять Герритен.

Поздно вечером, часу в одиннадцатом, мы, офицеры 4‑го батальона, собрались в одной хате и читали этот приказ, отмечая у себя в полевых книжках и на картах направление для атаки каждой роте; роты в это время отдыхали, многие, быть может, последним сном, набирая сил для грозного утра! Настроение у нас, офицеров, было приподнятое, бодрое.

Помню в эту ночь шутки убитого на другой день штабс-капитана Михаила Константиновича Попова. Участник и герой Японской войны, русский всей душою, всегда веселый и остроумный, он органически ненавидел немцев; всегда возмущался их засильем в русской армии, особенно на ее верхах.

Вспоминается по этому поводу случай на смотру в 105‑м пехотном Оренбургском полку, когда на вопрос инспектора пехоты генерала Зарубаева: «Кто у тебя начальники?» – солдат начал называть следующие фамилии: «Командующий округом – генерал фон Фрезе. Корпусной командир – генерал Ренненкампф. Начальник дивизии – генерал-лейтенант Флейшер. Командир бригады – генерал-майор фон Торклус», – и когда солдат сказал: «Командир полка – полковник Российский», – то генерал воскликнул: «Слава Богу, хоть один есть российский!»

Штабс-капитан Попов не стеснялся где только можно ругать немцев, даже в присутствии командира полка из немцев полковника Беймельбурга. Во время тактических занятий, когда в полковом офицерском собрании собирались все офицеры, он в присутствии того же полковника Беймельбурга читал заранее вырезанные им из «Нового времени» сатирические стихи на немцев или полные сарказма статьи против немцев талантливого Меньшикова. Конечно, это ему не прощалось: Беймельбург не аттестовывал его для командования ротой, несмотря на то, что это был заслуженный офицер, отличившийся в боях с японцами.

Придя в нашу хату, «Мишель» шутя начал пророчествовать, что сулит война каждому из нас. Капитану Барыборову сказал, чтобы тот не ел сейчас так много (тот аппетитно ужинал), потому что, если ранят в живот и желудок переполнен пищей – смерть неминуема! Барыборов засмеялся, но есть перестал. Одному капитану сказал, что будет генералом и т. д. А когда мы спросили его, что даст война ему, он серьезно сказал: «Деревянный крест, потому что в Японскую войну я не получил его».

Действительно, всего через семь-восемь часов он был первым из офицеров полка убит в бою! Капитан Барыборов был ранен в живот, но выжил. Остальные предсказания его не сбылись, да и не помню их всех.

Некоторые из нас обменялись своими домашними адресами, чтобы скорей дать знать родным офицера в случае смерти последнего. Несмотря на утомление, мало кто из нас спал в эту ночь.

4 августа в четыре часа утра полк поднялся и в полутьме построился в походную колонну. Высланы вперед походные заставы и дозоры. 27‑я дивизия двинулась в направлении Будветчен, Герритен и Допенен двумя колоннами: правая – наш 106‑й полк, левая – 105‑й полк, справа – боковой авангард – 107‑й полк с половиной всей артиллерии дивизии; 108‑й полк шел сзади в резерве, за левым флангом. Соседняя справа 25‑я дивизия держала направление на Сталупенен, а соседняя слева (по заданию) 40‑я дивизия застряла где-то сзади далеко, что заставляло сильно беспокоиться штаб дивизии, находившийся в это время в деревне Матлавке.

В таком порядке дивизия переходила границу. Мелькнули пестрые пограничные столбы с двуглавыми русскими и, далее, с одноглавыми немецкими орлами.

Солнце давно поднялось, было часов девять утра. На малом привале офицеры закусывали чем Бог послал; шутили, что уже идут усиленные суточные деньги, так как границу перешли, Россия уже позади.

Солдаты наши с изумлением смотрели на немецкие уютные крестьянские усадьбы с черепичными крышами и красивые шоссе, везде обсаженные фруктовыми деревьями. Удивлялись, что висят фрукты и никто их не трогает! Жителей нигде не было видно, ни одного человека.

И вот, когда наш полк стал спускаться в долину и подходить к деревне Платен, тишина сразу огласилась немецкими орудийными выстрелами, в воздухе над рядами нашего полка начала рваться немецкая шрапнель, а далеко позади и «чемоданы», как мы прозвали снаряды тяжелой артиллерии.

Полк быстро стал переходить из походного движения в боевое. 3‑й батальон выслал цепи и быстро продолжал движение вперед. 1‑й, 2‑й и 4‑й батальоны не трогались и стали в резерве. Артиллерия выехала на позицию и открыла огонь, пулеметы тоже. Бой начался.

А утро было такое прекрасное! Яркое солнце, ясное, безоблачное небо, пестрые цветы на лугах, сонное жужжание осы, высокая рожь с васильками, среди которой очутился наш батальон и… режущие звуки шрапнели, свист и вой гранат, звуки летящих пуль, такие ласковые, певучие, тонкие: «ти‑и, ти‑и…» (а ведь главные потери в бою от них!), «таканье» пулеметов и потрясающие всю окрестность взрывы «чемоданов»! Какой контраст!!!

В этот момент среди полка явился со святым крестом и Евангелием наш полковой священник – престарелый о. Василий Васильевич Нименский. Спешно, спешно прикладывались к святыням православные воины, и каждого он окроплял святой водой, напутствуя ободряющими словами. Ушедшие же вперед цепи он издали осенил святым крестом. Это была невыразимая картина!