За кулисами театра военных действий I - Виктор Владимирович Королев

раз добром её вспоминала. А в шестнадцать лет решила я своё счастье искать, поехала к тётке отцовой в Баку. Малость тут растерялась: город большой, дома все каменные, крыши плоские, разговор чужой…

— Да как же ты добралась? Не ближний свет!

— Я ж говорю, сначала пароходом по Каме и Волге. Там повар корабельный меня на кухню пристроил, помогала еду готовить. Он мне: «Придём в Астрахань, определю тебя в няньки к хорошим людям». Сбежала от него, не хочу я в няньках ходить.

— А чего же ты хочешь?

— Теперь война, на фронт хочу. Всё могу — и готовить, и санитаркой, и ездить верхом, и… стрелять, наверное, смогу!

Дяденька задумался.

— Государь наш не велел поощрять таких, как ты. Ты не первая, и, наверное, не последняя. Отправим-ка мы тебя обратно домой, бумагу напишу, чтобы тебя на курсы медсестёр приняли. Научишься — возвращайся. Война-то, похоже, долгая будет…

Как ни отбивалась, а на пароход её под охраной всё-таки посадили и из трюма вылезти только тогда разрешили, когда берег исчез с горизонта. Так и вернулась в Сарапул. Зато через несколько месяцев — уже с документами медицинской сестры военного времени — ехала на фронт. Стоял апрель пятнадцатого года.

В Львовском привокзальном госпитале Антонина проработала недолго. Раненых становилось всё больше, канонада всё ближе. Однажды она постриглась наголо, переоделась в форму умершего солдата и вышла на перрон. Там как раз стоял эшелон Севастопольского полка, к нему и прибилась. Зачислили на все виды довольствия.

— Я ушла. Но не как медсестра, а назвалась по-мужски: «Пальшин, Антошка-доброволец». Так и стали все звать. Началась моя солдатская жизнь. Стала молчаливой. Среди простых людей в серых шинелях я чувствовала себя, наконец-то, счастливой. Никто не обращал на меня внимания. Старалась почаще говорить вслух «пришёл, ушёл, явился», привыкала к мужскому имени. Порой странным казалось мне: когда кто-нибудь из солдат грязно бранился, сослуживцы его одёргивали:

— Постыдись Антошки! Распустил язык…

Так потом напишет в своих воспоминаниях Антонина Тихоновна Пальшина-Придатко. Впрочем, об участии в Первой мировой она всю свою долгую жизнь будет стесняться говорить. О её подвигах расскажут сохранившиеся в Сарапульском музее документы.

— По натуре я не из робких. Часто бывала в разведке, командиры знали, что люблю с донесениями ходить по ночам. Тогда куриная слепота одолевала многих: утром видят, а к вечеру — нет. Какой-нибудь пожилой просит: «Тошка, сынок, помоги!» Приносила им ужин, за это солдаты делились со мной едой…

«Антошка-доброволец» подвигами никогда не хвастал. Он просто делал тяжёлую солдатскую работу, как все, и потому не станет расписывать красками тот страшный бой на нейтральной полосе. Немец косил из пулемётов русских солдат, раненые лежали, стонали совсем рядом, и, вспомнив, чему учили на курсах медсестёр, эта маленькая хрупкая женщина перевязывала их под огнём и тащила на себе с нейтралки. Идёт бой, а она тащит второго, третьего, четвёртого… Восемнадцать человек принёс на себе солдат «Пальшин», восемнадцать человеческих жизней спасла Антонина. Была представлена к Георгиевской медали «За храбрость» четвертой степени.

— Да, было такое. В наградном листе всё прописано. Под Черновцами повела в атаку полуроту. Командира ранило, и я взяла команду на себя. Ранило и меня, но приказ выполнили. После лечения вернулась в свою часть. А Георгиевскую медаль третьей степени дали, когда «языка» ценного мы привели. Я не одна была, одной не донести такого здорового, трое нас было, каждому и дали…

Но вскоре случился скандал. Перед большим наступлением на исповеди полковому священнику Антонина открыла, что она девица, а не мужчина. Думала, что тайна исповеди — для всех. Оказалось: для всех, кроме полковых священников. И командиры давай обсуждать, что делать. Большинство за то, чтобы примерно наказать, ведь сам государь-император Николай Второй против таких «кавалерист-девиц» а-ля Надежда Дурова.

Дело дошло до командующего фронтом генерала Алексея Брусилова. Генерал быстро разобрался: «Не наказывать, а наградить!» Атому, кто не понял, заявил прямо:

— Эту девушку я объявляю своей крёстной дочерью. Я горд, что моя крестница — настоящая героиня. И вся Россия-матушка гордится ею!

Антонина Пальшина оправдала доверие прославленного полководца. Осенью того же года за отвагу при форсировании реки Быстрицы она получила Георгиевский крест четвёртой степени, а чуть позже стала ефрейтором и была назначена командиром отделения.

А летом 1916-го она участвовала в знаменитом «Брусиловском прорыве». На одном участке пехота залегла под пулемётным огнём. Положение спасла крестница Брусилова. Младший унтер-офицер Антонина Пальшина подняла в атаку солдат, и они ворвались в траншею противника. Сама в том бою получила тяжёлую контузию и многочисленные осколочные ранения.

Генерал Брусилов приехал проведать её в госпиталь.

— Молодец, крестница! Горжусь!

И лично вручил Палыпиной второй Георгиевский крест.

Автор (из-за кулис): Антонину Тихоновну выписали из госпиталя лишь в 1917 году. После окончания Первой мировой она вышла замуж за комиссара 1-й Конармии, родила двоих сыновей, позже и третьего. Принимала участие в Гражданской, воевала за Советскую власть. В 1921 году продала все свои военные награды, а вырученные деньги перевела в Фонд помощи голодающим Поволжья. Хотела и в Великую Отечественную добровольцем пойти — не взяли из-за возраста. Её старший сын Сергей долго служил лётчиком-испытателем в Звёздном городке. С героиней двух войн лично были знакомы все советские космонавты. Умерла Антонина Тихоновна Палыпина-Придатко в родном Сарапуле через два месяца после распада Советского Союза, на 96 году жизни.

Действие шестое

Балканы: «Воздух без них был бы чище…»

«Какие от установления сербского царства родятся новые последствия? Для увеличения и распространения владычества своего, конечно, начали бы сербы тотчас возмущать соседних своих единоверцев, как то: австрийских сербов (число коих до двух миллионов простирается), герцеговинцев, черногорцев, боснийских христиан, далматинцев, албанцев, болгар и так далее, дабы отторгнуть возмущениями от настоящих их владельцев и присоединить к своему царству. Сие возродило бы паки новые и беспрерывные для России, приявшей на себя покровительство Сербии, ссоры и даже войны с соседями, и государь император в необходимости нашелся бы отрешись от того покровительства».

Из письма главнокомандующего русской Дунайской армией князя Прозоровского товарищу министра иностранных дел графу Салтыкову

Картина 17-я

«Чёрную руку» перебила «Белая рука»

Действующие лица:

✓ Александр Обрёнович (1876–1903) — единственный сын Милана, первого короля Сербии. В 13 лет Александр стал королём.

✓ Драга Обренович (1861–1903) — супруга короля Сербии Александра I.

✓ Драгутин Димитри́евич (1876–1917) — начальник разведывательного отдела Генерального штаба Сербии, лидер тайного общества «Чёрная рука». Более известен как «Апис».

✓