Накануне грозы - Билл Китсон

— Я поеду путешествовать; хочу пожить в свое удовольствие, а через несколько лет найду себе полезное занятие.

— А денег хватит? — спросил Джанни, хотя это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Думаю, да, — улыбнулся Люк. — Даже с учетом стоимости виноградника денег у меня более чем достаточно. Если бы я захотел, мог бы не работать всю жизнь. Со смерти родителей дивиденды копятся в банке, несмотря на рецессию. А сейчас экономика пошла на взлет, и станет еще лучше. Патрик Финнеган и мой брат могут и без меня управлять компанией, а я решил отдохнуть и воспользоваться своими средствами. — Когда Люк заговорил о брате, его улыбка слегка дрогнула, но лишь Ангелина это заметила. — Я хорошо устроился: продолжаю получать дивиденды, а работать не надо.

После ухода Люка Джанни и Ангелина долго обсуждали новый волнующий поворот в своей жизни, но в конце концов заговорили о Люке.

— Он, кажется, доволен судьбой: сам сказал, что хорошо устроился, — заметил Джанни.

Ангелина ласково на него посмотрела.

— Знаешь, Джанни Рокка, порой ты кажешься очень мудрым человеком, а бывает — как, например, сейчас — совершенно бестолковым.

— О чем ты?

— Неужели ты не заметил, что Люк храбрится? Неужели не увидел, что душа его болит? Надо было смотреть ему в глаза; в них все было написано. Он зол, обижен и рассержен. Помнишь его слова «Через несколько лет найду себе полезное занятие»? Странно слышать такое от юноши его возраста. «Продолжаю получать дивиденды, а работать не надо»? Так говорят семидесятилетние старики. Нет, Джанни, помяни мое слово, Люк глубоко несчастлив, и можно ли его винить? Он порвал связи с семьей, домом, семейным бизнесом; отгородился от всего, что было ему дорого. Неудивительно, что в его глазах столько печали, что они пусты, а голос так одинок. Будущее, о котором он столь храбро рассуждал, сейчас наверняка представляется ему безрадостным.

Джанни задумался над ее словами.

— Думаешь, потому он это затеял? — Джанни указал на лежавший на столе контракт.

— Конечно, хотя сам Люк этого пока не понимает. Думаю, он пытается заменить то, чего вынужден был лишиться.

— Но нам-то это выгодно? — Джанни хотел, чтобы жена его успокоила.

— Даже очень, — уверенно ответила Ангелина. — Если у меня и были сомнения, когда он предложил оплатить услуги адвоката, они отпали. Впрочем, я не сомневалась с самого начала. С первой же встречи с Люком Фишером я поняла, что все, что ты мне о нем рассказывал, и все, что о нем говорят, — правда. Он очень порядочный юноша с твердыми принципами. А еще он очень сильный, и в ближайшие годы сила ему понадобится.

— Интересно, куда он поедет? И чем займется? — сказал Джанни.

— Думаю, поедет за границу — может быть, в Америку, в Европу или даже в Азию. Но в одном я уверена: рано или поздно он вернется в Австралию. Пусть связь с семьей разорвана, здесь его дом. Он не сможет жить без родины.

* * *

Празднование Нового 1936 года в доме на мысе Полумесяц надолго всем запомнилось. Как всегда, Рождество затянулось; в гости приехали друзья и родственники: Майкл Хэйг, Конни и Эдвард, Саймон и Наоми Джонс с детьми. Джонсы, Маргарита Хэйг и ее муж остановились в гостинице на противоположном конце мыса Полумесяц, чтобы дом не лопнул по швам. Несмотря на отсутствие Джорджа Хэйга — тот ушел служить в Королевский военно-морской флот и дослужился уже до младшего офицера — и Джошуа Джонса, который якобы «путешествовал по Европе», праздник выдался веселым.

Тридцать первого декабря Марк и Дженни пошли ужинать и танцевать в один из шикарных отелей Скарборо. Оркестр играл песню «Настроение любить» Джимми Макхью и Дороти Филдз; Дженни с Марком танцевали, и Дженни тихо напевала юноше на ухо.

— Я рад, что у тебя такое настроение, — прошептал Марк, когда она пропела строки припева.

— Почему? — подозрительно спросила Дженни и слегка отклонилась назад, посмотрев на него.

— Потому что за три месяца учебы в университете, когда мы могли лишь переписываться, я понял, как сильно мне тебя не хватает и как пусты мои дни, когда тебя рядом нет. Дженни, ты выйдешь за меня?

— Марк, — запротестовала Дженни и смущенно рассмеялась, — мы же на танцполе!

— Да, и не уйдем, пока ты не ответишь, — сказал Марк и притянул ее к себе.

— О нет, я отвечу, только когда мы вернемся за столик.

— Хорошо. — Марк взял ее за руку и утащил с танцпола. Усадил за стол и спросил: — Ну что?

— А кольцо? — возмутилась она.

За ее спиной возник официант и протянул ей серебряное блюдечко, на котором лежала одна роза и маленькая голубая бархатная коробочка. Как в тумане Дженни пробормотала «спасибо» и взглянула на Марка; тот смотрел на нее с нетерпением. Она открыла коробочку и радостно ахнула: бриллианты обручального кольца поблескивали и мерцали в полумраке бального зала. Дженни достала кольцо из коробочки и положила на скатерть.

— Надень сам, — велела она.

Марк взял кольцо и надел его на средний палец ее левой руки.

— Значит, решено, — неопределенно отвечала Дженни.

— То есть ты согласна выйти за меня? — с надеждой спросил Марк.

— Мой дорогой дурачок, мой чудесный Марк Каугилл, ну разумеется, я согласна! Я влюблена в тебя уже миллион лет и последние три года жду и надеюсь, когда ты попросишь меня стать твоей невестой. А месяцы разлуки обострили мои чувства.

Наутро Рэйчел Каугилл, осведомленная о планах Марка, не находила себе места. Время шло, нетерпение ее увеличивалось, как Сонни ни пытался ее успокоить. Наконец она не сдержалась и объявила:

— Я его спрошу.

Поднявшись наверх, она громко постучала в дверь комнаты сына. Через минуту тот сонно отвечал:

— Заходите.

Рэйчел открыла дверь. Марк сидел в кровати, натянув одеяло под подбородок. Он бросил сонный взгляд на мать, а та спросила:

— Ну что она ответила? Согласилась?

Тут из-под одеяла высунулась рука. Бриллианты блеснули в лучах утреннего солнца.

— Ох, дорогой, поздравляю, — громко сказала Рэйчел и добавила: — И Дженни поздравлю, когда ее увижу. — Она поспешно удалилась.

Когда Рэйчел спустилась, Сонни мерил шагами коридор.

— Ну что? Дженни согласилась?

Рэйчел загадочно улыбнулась:

— О да, дорогой. И это не единственное, на что она согласилась.

Чуть позже Рэйчел отвела Марка в сторону:

— Марк, я понимаю, что это один из самых счастливых дней в твоей жизни и радости твоей нет предела. Но все же хочу напомнить, что это дом твоей бабушки и она не в курсе обстоятельств, в которых я вас с Дженни сегодня застала… Прошу, отнесись к ней с уважением.

— Прости, мама. Этого больше не повторится, — смущенно проговорил Марк.

Рэйчел наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Еще как повторится. Но только не здесь.

За ужином только и