Жанна де Ламотт - Михаил Волконский

— Могу я рассчитывать на вашу помощь, если мне понадобится?

— Помощь в чем?

— Вы знаете ведь, что мне поручено дело о драгоценностях Кончини?.. Я работаю для общества…

— В деле общества я всегда готов помогать вам! — сказал Люсли.

Жанна продолжала разговаривать с ним, видимо, желая дать время княгине Марии для разговора наедине с Николаевым.

Княгине же Марии нужно было сказать несколько слов Николаеву без свидетелей и она была рада, что случай, как она думала, дал ей возможность сделать это.

Как только Николаев подошел к ней, и Жанна оставила ее, княгиня Мария обернулась к нему и быстро проговорила:

— Денег по этой расписке не выдавайте моему мужу до тех пор, пока я сама не скажу вам сделать это… Вы ведь сумеете протянуть отдачу?..

— Не знаю!.. Я не думал и не справлялся об этом.

— Тогда справьтесь и узнайте!

— Но зачем вам это?

— Это не ваше дело! Мне так нужно!

— Нужно? Вам?..

— Да. Сделайте все возможное, чтобы оттянуть отдачу денег… Я так хочу!

Николаев подумал с минуту и не без сомнения произнес:

— Я сделаю, княгиня, так, как вы говорите, но только при одном условии!

— Я желаю, чтобы мне повиновались без всяких условий, — возразила Мария.

— Хорошо, но это условие, это будет просьба… Я прошу вас дать мне ваше слово в том, что вы это делаете не из снисхождения ко мне, словом, не от того, что вам жаль меня?..

— О нет, не беспокойтесь! — рассмеялась Мария. — Нет, я это делаю не столько ради вас, сколько ради себя… Если бы вы знали все обстоятельства, то вот эти мои слова, должны были бы страшно обрадовать вас!

Пока между княгиней и Сашей Николаичем шел этот разговор, дук Иосиф большими шагами направлялся в Летний сад. По мере того как он продвигался вперед, общая атмосфера недовольства, создавшаяся вокруг него после разговора с женой, как будто стала проникать ему в душу и поднимала издавна таившуюся в этой душе муть. Жанна точно толкнула его, и он покатился от этого толчка по наклонной плоскости, направленный, как шпорами, некоторыми словами ее, и не в силах был удержаться. Он ясно вспомнил теперь, что действительно его жена знала этого Николаева до своего замужества, и, кто знает, какие чувства таятся, сплетаются и живут в сердце женщины с другими такими же или даже, может быть, противоположными чувствами.

Дук как-то совсем упустил из виду это давнишнее знакомство их, когда поручал княгине Марии, чтобы она «обвела» этого Николаева, скрутив с ним дело как можно быстрее. Ему надо было торопиться, потому что деньги у него были на исходе и он был так уверен в своей жене, что ему тогда показалось бы смешным всякое предположение о ревности.

Но теперь, теперь обстоятельства как будто менялись. Эта полная небрежность к нему (ему уже казалось, что в отношении жены к нему полная небрежность), этот Летний сад…

Но если только он, придя в Летний сад, застанет там княгиню Марию с Николаевым, тогда… что тогда, дук Иосиф и сам не знал и потому не ответил себе на этот вопрос.

В Летнем саду он издали увидел направлявшегося к нему и, видимо, заметившего его Люсли.

Последний был очень серьезен, шел, размахивая руками, со строго сдвинутыми бровями.

— Дук! — сказал он, сильно встревоженный и взволнованный, даже раздосадованный. — Я сейчас видел отвратительную сцену, которая может помешать нашей репутации.

«Так и есть!» — мысленно произнес дук Иосиф, предчувствуя и как бы заранее зная, что ему сейчас скажет Люсли.

— Этот Николаев, — продолжал Люсли, — не только позволяет себе слишком многое, но ведет себя совсем неосмотрительно… Я видел сам, как он, стоя у статуи Венеры, поглядывал на часы и озирался вокруг, словно ждал кого-то, и, затем, увидев вашу супругу, так кинулся к ней, что это вышло неприлично, на манер скандала… По-моему, даже вовсе произошел скандал!..

— Он ждал ее, вы говорите?.. Они тут вместе? — тяжело дыша, переспросил дук и, не говоря ни слова больше, как будто боясь растратить в этих словах свою вспышку, направился к княгине Марии, схватил ее за руку, стиснул и, поклонившись Саше Николаичу, увел жену, резко сказав ей: — Извольте отправиться домой!