Когда была война - Александра Арно

она вскинула винтовку и припала глазом к прицелу, вся обратившись в слух. Тишина. Только где-то на опушке чирикают птички, да вдали, за лесом, трещат одиночные очереди: у маленькой деревеньки без названия опять шёл бой. Жителей там давно уже не было – кого расстреляли, кто успел уйти в леса или добраться до железнодорожной станции, только покинутые опустевшие избушки стояли двумя длинными рядами вдоль накатанной пыльной дороги. Немцы квартировались там, а русские упорно пытались их оттуда выбить так, будто деревенька была каким-то важным стратегическим объектом. Часто случались и одиночные стычки.

Однажды Лиза, лёжа на позиции, заметила двух немцев. Они глумились над молоденьким пареньком в советской форме: загнали в угол полуразрушенного здания без крыши, что раньше было районной больницей, и, угрожая автоматами, заставляли раздеваться. Стоял сухой трескучий мороз, в воздухе кружили крупные хлопья снега, небо было сплошь затянуто серыми облаками. Немец рывками стаскивал с парня запачканную сажей шинель. Тот сопротивлялся, выворачивался, отталкивал его от себя, за что получил в нос прикладом и, покачнувшись, тяжело сполз по стене. По подбородку заструилась кровь. Второй немец сдёрнул с него шинель, отшвырнул в угол и щедро полил пламенем из огнемёта, пока его друг срывал с парня гимнастёрку.

Лиза скрипнула зубами и прицелилась, палец плавно лёг на спусковой крючок.

– А теперь нежно, – беззвучно шептала она, повторяя слова инструктора с курсов, – нажимаешь на спуск. Представь, что твой палец хрупкий, как китайская чайная чашка.

Приклад вздрогнул и ударил по плечу. Немец выгнулся и, раскинув руки, упал спиной прямо в полыхающий костёр, а Лиза, не мешкая, перевела прицел на второго. Тот растерянно моргал, глядя на друга.

– Твоя очередь, Гансик, – прошипела Лиза и выстрелила.

Второй немец неуклюже повалился на парня, скатился на снег и замер. Парень так и стоял у стены, цепляясь пальцами за край гимнастёрки, и ошарашенно смотрел на немца у ног. На лице алели брызги чужой крови, в глазах метался испуг. Он медленно, не сводя с немца взгляда, вытер лицо ладонью, потом опустился на колени и принялся яростно тереть снегом гимнастёрку.

«Видать, новобранец, – подумала Лиза. – Немчуру впервые увидел».

Когда она снова перевела прицел на то место, его уже не было, только у стены догорала шинель. Пламя облизывало выщербленную кирпичную стену, оставляя длинные чёрные полосы.

В поросшей травой низине сверкнул прицел. Лиза заулыбалась. Вот и выдал себя кто-то из сержантиков! Да как глупо выдал! Солнечные зайчики – одна из основных причин провала снайперов, и они должны были это чётко знать. Она легла поудобнее, прижалась щекой к прикладу и замерла. И секунд через пятнадцать, как она и рассчитывала, между толстых стеблей травы мелькнуло вымазанное подсохшей глиной лицо Бакарёва. Он водил дулом туда-сюда, осматривая местность, и явно не видел Лизу – импровизированного немца.

«Хорошо, что у этих дураков патронов в винтовках нет, – саркастично подумала она. – Иначе палили бы куда ни попадя». Бакарёв подтянул к себе винтовку и пополз назад. Ну точно дурак. Нельзя менять позицию вот так, с бухты-барахты. Лиза знала, что низинка, в которой он лежал, с другой стороны отлично просматривалась и ещё лучше простреливалась. Теперь ей даже не нужно было толком целиться, чтобы продырявить ему голову.

Она подскочила, закинула ремень винтовки на плечо и гуськом побежала на свою запасную позицию, петляя между стволами деревьев. Солнце ложилось на выгоревшую траву жёлтыми всполохами, похожие на куски ваты облака лениво висели в голубом шёлке небес, протяжно, с тоской кричала пустельга. Лиза укрылась за сухими жёсткими прутьями дикой смородины и затихла. Теперь Бакарёв лежал спиной к ней и видеть её, соответственно, не мог. Она усмехнулась про себя, навела прицел на ветку у его головы и нажала на спусковой крючок.

Ветка с хрустом переломилась, а Бакарёв пригнул голову, перекатился на спину и начал испуганно озираться. И тут что-то острое и горячее впилось в ногу чуть ниже колена, и Лиза сдавленно вскрикнула и подобралась, задрала штанину дрожащей рукой. Из икры толчками хлестала кровь. Несколько секунд Лиза не то недоумённо, не то испуганно смотрела на сквозную рану. В ушах мягко пульсировало. Немецкие снайперы! Она быстро отползла назад и схватила висящий на шее бинокль.

Ничего. Только деревья мирно покачивают зелёными ветвями да трепещет от ветерка тонкая жёлтая трава. Ногу жгло раскалённым металлом, и Лиза зажала рану ладонью. И откуда только взялись тут немцы? Как обошли дозор? Надо же, шныряют прямо у них перед носом средь бела дня, нагло так, по-хозяйски, а они об этом даже не знают! Она одним рывком подтянула к себе винтовку, скатилась с небольшого уступа и бесшумно скрылась в колючем подлеске, накинув на голову капюшон. Её явно не хотели убивать, только предупредили, иначе прострелили бы не ногу, а голову. Немец хотел поиграть.

Кто-то в критической ситуации начинает паниковать, кто-то – мыслить чётко, последовательно и холодно, Лизу же охватывали тупая упрямая ярость и азарт. Она перезарядила винтовку и, прикусив от боли губу, всмотрелась через прицел в глубину леса. Ну нет уж, не уйдёт от неё этот умелец! Не получит обещанный железный крест за убийство русской волчицы! Скорее, крест будет деревянным – или никакая она не волчица, а жалкий щенок.

Она напряжённо вглядывалась в каждый куст, каждый ствол, держа палец на спусковом крючке, и когда немецкий снайпер наконец проявил себя, метко выстрелила и тут же подтянула винтовку обратно. Немец ткнулся лицом в усеянную мелкими сухими веточками землю, дёрнулся и затих. Ну вот, один готов. В том, что их тут несколько, Лиза ничуть не сомневалась. А убедиться в этом лично пришлось меньше, чем через минуту: ещё один снайпер появился прямо перед ней и направил дуло винтовки в лоб. Их взгляды перекрестились подобно двум рапирам и зацепились друг за друга: изумрудно-зелёный Лизин, и немецкий – светло-карий, почти янтарный. Его губы были плотно сжаты, светлые брови сошлись на переносице, на широких плечах висела оплетённая ветвями с листвой маскировочная сетка. Он ударом ноги вышиб у неё из рук трёхлинейку. Та отлетела в сторону и с треском рухнула в можжевельник.

«Не сдамся!» – мелькнула в голове чёткая мысль. Лиза, забыв о ране, вскочила на ноги, схватила винтовку за дуло и ударила немца прикладом в живот, но вывести его из строя не удалось: он ловко вывернулся, вырвал винтовку и с размаху треснул ей по лицу. Лиза полетела на землю. Её собственная трёхлинейка осталась лежать в подлеске. Она выдернула из ножен на поясе финку и прямым коротким