Герои забытых побед - Владимир Шигин

История с мичманом Далем — это частный случай, о котором мы никогда бы и не узнали, не стань впоследствии «репрессированный» мичман великим собирателем русского языка. В это же время на Черноморском флоте начали происходить куда более страшные вещи.

Одновременно с началом войны с Турцией на юге России начались события, которые повлекли за собой большие потрясения в этом крае. В 1828 году на юге России началась эпидемия чумы. Эпидемия захватила обширные районы и действующую армию.

Чтобы не пустить чуму в Николаев и Севастополь, в мае 1828 года вокруг городов установили карантинное оцепление. В оцеплении имелись заставы, пропускавшие скот на ближние пастбища и подводы с продовольствием в город.

При этом если в Николаеве вопрос удалось решить более-менее спокойно, то в Севастополе из-за безответственности властей всё произошло иначе. В июне 1829 года, несмотря на отсутствие чумы в самом городе, предохранительные меры ужесточили: всякий желавший оставить Севастополь или въехать в него содержался в особом карантине от 14 до 19 дней. В результате окрестные крестьяне отказались везти в Севастополь дрова и продукты. Цены на всё резко подскочили, на карантинных заставах расцвела коррупция. Чумы в городе по-прежнему не было, но всех подозрительных больных собирали в пещеры Инкермана, на старые суда-блокшивы, в неприспособленные здания. Многие умирали там от бесчеловечного обращения и тяжёлых условий. Из-за плохого продовольственного снабжения среди матросов Севастополя начались массовые желудочно-кишечные заболевания. Адмирал Грейг, занятый ведением боевых действий с турками, оставил Севастополь без всякой помощи. А хлебные магнаты (Рафалович и другие) отказались везти в Севастополь хлеб по официально установленным ценам. Таким образом, командование Черноморским флотом во главе с Грейгом фактически бросило город на произвол судьбы. Положение настолько обострилось, что император Николай I срочно направил в Севастополь собственную комиссию во главе с флигель-адъютантом Римским-Корсаковым. На месте к руководству комиссией присоединился и специально присланный с Балтики контр-адмирал Фаддей Беллинсгаузен (первооткрыватель Антарктиды). Черноморским адмиралам Николай в сложившейся ситуации уже не доверял!

Столичная комиссия работала до ноября 1829 года. В итоговом документе Римский-Корсаков отметил, что «по Севастопольскому порту допущены весьма важные злоупотребления», что «приказы Главного командира насчёт приёма провианта и провизии вовсе не исполняются». Поразительно, но даже по окончании работы комиссии Грейг не принял никаких надлежащих мер. К этому времени война с Турцией уже как два месяца назад завершилась, и командующий вполне мог уделить хоть какое-то внимание бытовой стороне жизни собственного флота. «Непринятие мер» очень странным образом совпало с назначением обер-интендантом флота любимца Грейга капитана 1-го ранга Критского. Санитарные кордоны, не пропускающие продовольствие, отказ греко-еврейского хлебного сообщества от обеспечения Севастополя хлебом по старым ценам (т.е. самая настоящая ультимативная спекуляция!), весьма странное поведение флотского интенданта и его покровителя Грейга полностью исключают случайность совпадений. Перед нами самый настоящий спекулятивный заговор, возглавляемый самим командующим. Голод должен был стать обоснованием для закупки хлеба по значительно более высоким ценам, а кордоны вокруг Севастополя исключали всякий альтернативный подвоз хлеба. Судя по всему, предполагалось, оголодив город до последней возможности, потом произвести закупку хлеба у Рафаловича и его компаньонов по тем ценам, которые были выгодны купцам.

В этом деле потрясает не только жуткий цинизм ситуации, но и полная уверенность организаторов севастопольского голода в своей безнаказанности. Причём эта уверенность была вовсе не безосновательна. Едва комиссия закончила свою работу, как из Петербурга пришло указание немедленно прекратить всякие расследования деятельности черноморских интендантов, а само дело закрыть. Поразительно, но некие силы смогли перечеркнуть деятельность императорского флигель-адъютанта Римского-Корсакова и не последнего по своему влиянию на императора контр-адмирала Беллинсгаузена. Было очевидно, что центральная власть столкнулась с некой чрезвычайно могущественной тайной силой, не боящейся ни законов империи, ни самого императора. Ряд историков считает, что именно данный запрет во многом способствовал возникновению в Севастополе печально знаменитого «чумного бунта». Но зачем мафии надо было нагнетать обстановку в Севастополе, ведь понятно, что разница цен на хлеб не могла серьёзно обогатить миллионеров Одессы и Николаева? В чём же причина этой провокации, да и была ли она вообще?

Оказывается, причина была, причём весьма серьёзная. Дело в том, что черноморской мафии (да и Грейгу тоже) было весьма выгодно вызвать социальный взрыв в Севастополе, после которого там последовали бы неминуемые репрессии властей. В результате бунта и его последующего подавления можно было лишить город квалифицированной рабочей силы, объявить Севастополь неблагонадёжным и надолго закрыть вопрос о развитии там казённого судостроения, на котором очень настаивал император Николай I. Подробно о событиях, связанных с тяжелейшей борьбой Николая I с черноморскими мафиози в вопросах кораблестроения, мы уже говорили. Пока же отметим, что своей цели Грейг и стоящие за ним мафиози, в конце концов, на определённое время достигли…