Диана Спенсер - Виктория Балашова

Ситуация складывалась для Дианы куда как неприятная. Однако в газетах об отношениях принца с Камиллой не писали. Если посвященные Диане статьи мелькали чуть ли не ежедневно, то жизнь принца оставалась его частным делом. Хотя и о связях Дианы с другими мужчинами стало известно позже. Пока обсуждались перспективы брака, а роль третьих лиц замалчивалась. Кроме того, Диана постоянно использовала благотворительность в своих целях. Да, она была искренна с людьми, но ее ближайшее окружение и не скрывает, что порой мероприятия организовывались «по, прямо скажем, довольно циничным мотивам».

Нельзя утверждать наверняка, чего хотела добиться Диана, когда, навещая мужа, посещала и других больных, — но Чарльза могло раздражать внимание, которое его жена оказывала посторонним. «Диана находила время и для других больных, особенно в отделении интенсивной терапии». Два примера были преданы тогда огласке. Первый касался пациента, получившего тяжелую травму в результате автомобильной аварии. После того как мужчину выписали, Диана навестила его дома. Семья тут же продала историю газетчикам, и принцессу это сильно покоробило. Однако публичная личность должна ожидать подобных подвохов от малознакомых людей. Второй пример — куда более драматический. У женщины случилось кровоизлияние в мозг, и в живых она оставалась только благодаря системе поддержания жизни. Муж постоянно сидел в палате возле больной. Диана, узнав у врачей, что случай безнадежный, присела рядом со страдающим мужем. Когда женщина умерла, Диана вместе с семьей несчастной прошла в отдельную комнату и завела разговор о Чарльзе, расспросила вдовца о его работе, а потом вообще раздобыла для него джин.

«Она не давала нам упасть духом, — вспоминал муж умершей женщины. — Если учесть, что принцесса ровно ничего о нас не знала, можно только удивляться, как профессионально она действовала: сразу нашла подход, не колеблясь, принимала решения. Нейл (сын этой четы. — В. Б.) не раскис только благодаря Диане. Когда мы собирались уходить, он болтал с ней, как со старой знакомой, даже поцеловал в щеку на прощание». А Нейл был уверен: Диана знала, что такое смерть и горе, именно поэтому так действовала.

И тут вырисовывается странная картина. Диана ухаживала за посторонними людьми даже больше, чем за собственным мужем. Не потому ли ему «нежелательны» были такие забота и внимание супруги? Диана часами сидела возле постелей других людей, навещая Чарльза, избалованного принца, не привыкшего к подобному подходу. Тем более что больные, удостоившиеся внимания его жены, являлись представителями низших классов, простыми людьми, а Чарльзу были свойственны классовые предрассудки. Возможен и противоположный вариант: Диана в отчаянии поддерживала других, не имея ни малейшего шанса получить благодарность за заботу от собственного мужа: «…раз уж обязана ради пиара прийти в больницу, то не оказать ли помощь страждущим, коли Чарльз все равно порыва не оценит». Здесь чашу весов в сторону первого варианта склоняют характер и воспитание Чарльза. Одно дело посещать официальные благотворительные мероприятия, совсем другое, навещая мужа в больнице, проводить время с лесником и бегать в поисках джина для его успокоения…

* * *

В середине ноября состоялся второй за год совместный с Чарльзом визит — в Японию. Диана выглядела просто потрясающе: один из ее нарядов состоял из головного убора с вуалеткой белого цвета и такого же цвета пальто в пол. Даже Чарльз на некоторых фотографиях смотрит на жену открыв рот, не говоря уже о японцах, для которых эта высокая женщина в белом казалась каким-то божеством. Среди благотворительных мероприятий запланировали посещение детской больницы — Диана, как всегда, была на высоте.

К концу года в Англию ненадолго перед своим отъездом в Персидский залив приехал Джеймс Хьюитт. Он еще не начал продавать письма и воспоминания о Диане, а потому их роман на короткое время возобновился. Чарльз, видимо, был в курсе (охрана не могла не докладывать ему о перемещениях жены, в то время как охрана Чарльза вовсе не была обязана делать то же самое по отношению к Диане). Уже стало известно и о связи Дианы с Джеймсом Гилби: нежный телефонный разговор между ними был записан на пленку и попал в руки к журналистам. «Владелец „Sun“ и „News of the World“ Руперт Мердок и исполнительный директор „News International“ Эндрю Найт решили, что материал слишком опасен для публикации. Записи заперли в сейф, где они и пролежали два с половиной года. Редакторы „News of the World“ располагали также информацией о романе Дианы с Джеймсом Хюьиттом — об этом журналистам рассказал ординарец Хьюитта, капрал Малколм Лит. Эту историю Найт тоже придержал…»

Думается, при всей демократичности журналистов они не просто так прятали компромат. Королевская семья еще не была готова к окончательному разрыву, который бы подорвал (и в итоге действительно подорвал) престиж монархии. Развод не устраивал и Диану. Она планировала лишь разъехаться с мужем, сохранив положение матери будущего короля (старший сын Уильям является следующим после отца претендентом на трон). Четких доказательств связи Чарльза с Камиллой у журналистов пока еще не было. А инцидент с судом над Пенни Джунор, попытавшейся раскрыть детали их отношений в своей книге, испугал желающих повторить этот поступок.

«Я даже близко не являюсь другом принца Чарльза», — признавалась в 2012 году писательница, сумевшая, несмотря на неоднозначные отношения с королевской семьей, написать несколько книг, посвященных ее членам (о Чарльзе, о Диане, о принце Уильяме и о Камилле). Джунор откровенно высказывается и о Диане, выражаясь четко и однозначно: принцесса была «психически нездорова». Кстати, первую биографию Дианы написала именно Джунор, когда невесте принца исполнилось всего 20 лет (ее опубликовали в 1982 году). А в первой книге о Чарльзе, которому писательница симпатизирует и считает его образ в жизни совершенно не совпадающим с тем, каким его изображают в биографиях и прессе, она одной из первых подняла вопрос о его трещавшем по швам браке.

Но именно потому, что связь Чарльза и Камиллы сохранялась в тайне, Диане очень хотелось вывести их на чистую воду. В итоге «на чистую воду» была выведена вся тройка. Отступать стало некуда.