Горничная Карнеги - Мари Бенедикт

Мартины. Я не хотела вспоминать о них и уж тем более использовать как пример для подражания. Собственно, из-за них мне и пришлось ехать в Америку. Когда опять пошли слухи о папином бунтарском прошлом и его былых связях с Ирландским республиканским братством — тайной заговорщической организацией, ставившей своей целью создание независимой Ирландской республики, неподвластной английской короне (помимо прочего, члены братства, называвшие себя фениями[3], выступали за то, чтобы каждый ирландский фермер-арендатор имел право на неотъемлемое долгосрочное владение землей при справедливой, посильной арендной плате; эти идеи возникли во время Великого голода в Ирландии, когда английские власти не оказали пострадавшим практически никакой помощи, что привело к массовой гибели людей), — англо-ирландцы Мартины применили к отцу репрессивные меры. Они принялись мало-помалу отбирать землю, составлявшую папин надел площадью в двадцать акров. Такая площадь позволяла выращивать сразу несколько разных культур, благодаря чему наша семья выжила во время Великого голода, — в отличие от многих других арендаторов со стандартным наделом в один акр, где сажали только картофель, который как раз и сгнил на корню. С сокращением земель убывал и семейный достаток. Требовалось найти дополнительный источник дохода, и этим источником стала я. С тем же успехом лорд Мартин, его жена и дочь могли бы самолично усадить меня в трюм «Странника» и отправить корабль через бурные воды Атлантики к американскому берегу.

— Потерялся? — переспросил кучер.

В его голосе явно слышалось недоверие. А может быть, он не разобрал мой притворный акцент? Как бы то ни было, мои слова смутили его, и мне следовало твердо придерживаться выбранной версии.

— Да, сэр. Во время шторма.

Я произнесла эту ложь и сразу пожалела об опрометчивой выдумке.

Девушки, тайком наблюдавшие за нашей беседой, уже не прятали лица за веерами, а открыто таращились на меня. Они тоже прибыли на «Страннике» и знали: хотя волны изрядно трепали наше старенькое китобойное судно — и однажды случилась достаточно сильная буря, затопившая трюмовые каюты, — настоящие штормы нас все-таки миновали. Они способны запросто разоблачить мою ложь.

Кучер недоверчиво сдвинул брови.

— Во время шторма? Эти барышни ничего не говорили о шторме. И матросы в порту тоже вроде бы не обсуждали никаких происшествий.

— Да, сэр. — Я решительно кивнула. Пускай барышни смотрят и щурятся с подозрением — я должна стоять на своем и убедить этого человека в том, что мне можно верить.

Он качнул головой — то ли с недоумением, то ли с досадой, я так и не поняла, что означал этот жест, — и захлопнул дверцу кареты. Я осталась наедине с двумя девушками, которые почему-то решили не выдавать мой секрет. Возможно, до поры до времени.

Щелчок кнута расколол неуютную тишину, и дилижанс тронулся. Резкий толчок застал нас врасплох, мы едва не попадали друг на друга, а потом сразу засуетились, пересаживаясь поудобнее и приводя в порядок свои вещи. Вскоре карета пошла ровнее, лишь изредка дергаясь, когда колеса наезжали на камень или попадали в глубокую колею. Снова воцарилась неловкая тишина, и мои спутницы, как и прежде, настороженно посматривали на меня.

Я уставилась в окно, притворяясь, будто увлечена проплывающими мимо видами. Сначала это была уловка, помогающая отгородиться от пристальных колючих взглядов попутчиц, но постепенно мое наигранное любопытство сменилось искренним изумлением. Мы уже покинули территорию порта и ехали по улицам Филадельфии, и я не видела привычных мне серых каменных зданий, заросших мхом и плющом. Никакой бурной зелени и древней истории, какими отличался Голуэй. Передо мной открывался новый город с широкими ровными улицами, пересекающимися под прямым углом; город, застроенный зданиями из красного кирпича, с ослепительно-белыми колоннами и оконными ставнями; город, увешанный яркими вывесками с названиями торговых лавок и даже перечнями их товаров. Все вокруг выглядело свежим и опрятным, хотя и не столь элегантным, как на улицах Лондона или Дублина, о которых я судила по гравюрам из папиных книг.

— Мисс Келли?

Я оторвалась от окна.

— Да, мисс… — Я растерянно умолкла, сообразив, что нас не представили друг другу.

— Я мисс Койн, а это мисс Куинн. Вы сказали вознице, что прибыли на «Страннике»?

Я все поняла. Эти девушки — по причинам, известным лишь им самим, — не разоблачили меня перед кучером миссис Сили, однако теперь, когда мы остались наедине, они не дадут мне отделаться малой кровью. Значит, надо держаться уверенно и стоять на своем, даже если моим собеседницам заведомо ясно, что рассказанная мной история лживая — хотя бы отчасти.

— Да, так и есть.

— И вы ехали вторым классом?

— Да.

Я надеялась, что мои слова звучали убедительно. Мне следовало соблюдать осторожность, чтобы не лишиться предоставленного шанса.

— Надо же, как любопытно. Мы с мисс Куинн ни разу не видели вас за все время пути.

— Я вас тоже не видела. Впрочем, я мало что видела со своего постоянного места на корабле.

Чтобы не сбиться с правильного акцента, я старалась говорить медленно и очень четко, и речь моя даже мне самой казалась фальшивой.

— Постоянного места?

— На полу в корабельной прачечной. Меня всю дорогу так сильно тошнило, что никто не хотел делить со мной одну каюту. Вот почему я так жутко одета. — Я указала на свой наряд. — Я безнадежно испортила все свои платья. Пришлось покупать одежду у других пассажирок.

Обе девушки с отвращением сморщились при слове «тошнило». Возможно, они и сами страдали от морской болезни, но приличные барышни не обсуждают столь грубые детали — это невежливо и непристойно. Как я и надеялась, разговор тут же иссяк.

Я снова повернулась к окну и попыталась сосредоточиться на диковинных картинах, открывавшихся моему изумленному взору. Но шепот спутниц отвлекал меня, и я стала прислушиваться к их приглушенному бормотанию в надежде узнать что-то полезное. Впрочем, мне удалось разобрать лишь несколько слов: «миссис Сили», «прислуга» и «миссис Карнеги».

— Верно ли я услышала: возница сказал, что вы едете в Питсбург к миссис Сили? — На этот раз ко мне обратилась вторая барышня, мисс Куинн.

— Да. И вы тоже?

— Мы тоже. Вы уже знаете, к кому вас направят?

Что значит «направят»? Я лихорадочно соображала, пытаясь придумать хоть сколько-нибудь подходящий ответ. Собрав по крупицам все скудные сведения, почерпнутые из подслушанного разговора, я вроде бы поняла, о чем велась речь. Кажется, меня спросили, к кому меня определят в услужение. Видимо, этим и занимается миссис Сили: подбирает прислугу для богатых питсбурских семей.

Неловкое молчание неприятно затягивалось, но меня