Кровь Тавриды - Иван Александрович Белов

наемников бросились наперерез. С лязгом столкнулся металл. Два вихря пересеклись и распались. Упал гридень с рассеченным лицом, рядом, осенними листьями, легли византийцы. Меч князя вошел евнуху прямо в вопящую пасть. Собаке собачья смерть. Надеюсь император не шибко расстроится утратой любимого братца. Под башней лязг, стоны и вопли. Половцы, оправившись от удара, настырно лезут в ворота. Дружинники тают как снег под мартовским солнцем. Князь зарычал и спрыгнул в самую гущу. Любой ценой отстоять ворота, оплакивать павших будем потом. Подсек ноги двоим. Половецкая сабля скользнула по шлему. Копье ударило в грудь, благо держит броня. Срубил степняка в меховой шапке, отбил выпад и отрубил противнику кисть. Рядом, иззубренными клинками бьются витязи в окровавленных, иссеченных доспехах. На каждого десяток врагов. Половцы лезут и лезут, не удержать. Все меньше дружинников у Романа. Падают замертво воины в светлых доспехах. Удары посыпались со всех сторон. Левое плечо и бок обожгла острая боль, рука повисла сухой, безжизненной плетью. Перед глазами поплыли цветные круги. Не сдюжить... Внезапно натиск ослаб, печенеги, только что остервенело бросающиеся на меч, попятились и побежали. Подскочившие воины, в остроконечных шлемах, прикрыли князя каплевидными щитами. Из сечи и дыма, чертом выскочил посадник Никита, раскроил половецкую башку кистенем и заорал безумно и весело: - Не ждал княже? А вот он я, во всей красоте! - Ты откуда? - прохрипел Роман. - Пошто стену оставил выпороток свинячий? Кто повелел? - Уймись князь, эко тебя таращит, - расхохотался посадник. - Я тебе жисть спас, а ты собакой кидаешься. Все, кончился город, гляди. Роман Игоревич отвлекся от боя. Половцев отбросили за ворота, напластав целый вал из окровавленных тел. Да что толку. Степняки перелезли через оголенные стены сразу в десятке мест. Бой идет между башен и выплескивается на улицы. Таран разбил Сурожские ворота. - Отходим, - велел князь, увлекая за собой остатки дружины и ратников Никиты. Город занялся огнем. В пламени мечутся дети, женщины и старики, падая под саблями степняков. Битва превратилась в побоище. В переулках, среди дыма и искр, то и дело вспыхивают короткие, ожесточенные схватки. Сопротивляется смертельно раненый Корчев. Последние защитники стекаются к ступеням древнего храма Святого Иоанна Предтечи, откликаясь на печальный перезвон набатного колокола. Всего собралось не более сотни. Половцы вливаются за стены полноводной рекой. Времени осталось не много. Роман Игоревич перекрестился и начал говорить веско и скорбно: - Я, Роман, сын Игоря Ярого, князь тмутороканский и корчевский, защитник Тавриды и Южной Руси говорю: отныне я не владыка вам, сегодня вы братья мои. Всех вас зову я сегодня на последний, кровавый пир. Братство скрепленное железом и юшкой, одобрительно загудело. Распрямились понурые плечи, ушла боль от тяжелых ран, глаза вспыхнули священным огнем. Огнем не греческим, быстрым и проходящим, но огнем русским яростным и негасимым. Тем пламенем, что можно только зажечь, унять его уже невозможно. - Пришел наш час,- Роман пошатнулся и едва не упал. - Сегодня мы примем смерть на руинах последнего русского города благословенной Тавриды. Я не боюсь. Не боюсь, потому что земля эта русская, была и есть, от крови Святослава, через жизни наши, в будущие века. Мы вернемся, не мы, так дети наши, дети и внуки наших детей, пусть через сотни лет, но вернутся. Русский стяг взовьется здесь снова и никогда более опущен не будет. Вижу. Верю. Так будет! Сотня русских витязей, за тысячи верст от своей многострадальной страны, с грохотом ударили клинками мечей о щиты. Общий вздох эхом пронесся по храмовой площади мертвого Корчева: «Вижу. Верю. Так будет».