1917. Гибель великой империи. Трагедия страны и народа - Владимир Романов

Гиппиус Зинаида Николаевна (1869–1945) – поэтесса и писательница, супруга Д.С. Мережковского. Вместе с мужем вела литературный салон – Религиозно-философские собрания и издавала журнал «Новый путь». Октябрьскую революцию встретила крайне враждебно и в 1920 году эмигрировала во Францию.

Гиппиус Зинаида Николаевна, поэтесса, идеолог русского символизма:

«Целая куча разномыслящих окрещена именем “пораженцев”, причем это слово давно изменило свой смысл первоначальный. Теперь пораженка я <…> В России зовут “пораженцем” того, кто во время войны смеет говорить о чем-либо кроме “полной победы”. И такой “пораженец” равен – “изменнику” родины. Да каким голосом, какой рупор нужен, чтобы кричать: война ВСЕ РАВНО так в России не кончится! Все равно – будет крах! Будет! Революция или безумный бунт <…> Наши политические разумные верхи ведут свою, чисто оппозиционную и абсолютно безуспешную политику (правый блок), единственный результат которой – их полное отъединение от низов. Поэтому то, что будет, – будет голо – снизу.

Будет, значит, крах; анархия… почем я знаю! Я боюсь, ибо во время войны революция только снизу – особенно страшна. Кто ей поставит пределы? Кто будет кончать ненавистную войну? Именно кончать?»

Люди глухо роптали, но подняться на открытый бунт были еще не готовы. А 22 декабря 1916 года (4 января 1917 года)^[1]в Александровском парке Царского Села состоялись тайные похороны Г.Е. Распутина, убитого за неделю до этого «великосветскими заговорщиками».

Пришвин Михаил Михайлович, писатель:

«Творчество порядка и законности совершается народом через своих избранников. Таким избранником был у нас царь, который в религиозном освящении творческого акта рождения народного закона есть помазанник божий. Этот царь Николай, прежде всего, сам перестал верить в себя как божьего помазанника, и недостающую ему веру он занял у Распутина, который и захватил власть и втоптал ее в грязь. Распутин, хлыст, символ разложения церкви, и царь Николай, символ разложения государства, – соединились в одно для погибели старого порядка».

Чернов Виктор Михайлович, первый и последний председатель Учредительного собрания:

«Отношения между царицей и Распутиным долго были предметом “скандальной хроники”. После падения династии их охотно мусолила “желтая пресса”, не знающая жалости к побежденным – особенно к тем, кто раньше был идолом. Почву для таких слухов создал сам Распутин своими намеками, красноречивым молчанием и пьяным хвастовством. Повторять их нет нужды. Они только затемняют истинное значение трагикомедии, которая усилилась с появлением Распутина в императорских апартаментах».

Палеолог Жорж Морис (1859–1944) – французский политик и дипломат. С 1914 по 1917 г. посол Франции в России. В ходе своего пребывания в Петербурге способствовал укреплению франко-русского союза. В 1917–1918 гг. играл активную роль в подготовке французской военной интервенции в Россию.

Палеолог Морис, посол Франции в России:

«Народ, узнав <…> о смерти Распутина, торжествовал. Люди обнимались на улице, шли ставить свечи в Казанский собор <…>

Убийство Григория – единственный предмет разговора в бесконечных очередях женщин, в дождь и ветер ожидающих у дверей мясных и бакалейных лавок распределения мяса, чая, сахара и проч. Они друг дружке рассказывают, что Распутин был брошен в Неву живым, и одобряют это пословицей: “Собаке собачья смерть”.

Они также шепотом пересказывали друг другу историю о том, что великая княгиня Татьяна, вторая дочь императора, переодевшись в мундир поручика кавалергардского полка, присутствовала при драме, чтобы, наконец, лично отомстить Распутину, который в свое время пытался изнасиловать ее. И, стараясь передать в мир императорского двора мужицкую мстительную жестокость, они добавляли, что для того, чтобы утолить ее жажду мщения, на ее глазах умирающий Григорий был кастрирован.

Другая народная версия: “Распутин еще дышал, когда его бросили под лед в Неву. Это очень важно, потому что он, таким образом, никогда не будет святым…” В русском народе держится поверье, что утопленники не могут быть причислены к лику святых».

Тихомиров Лев Александрович, общественный деятель:

«В публике ходят слухи, будто бы убийство Распутина не единственное, замышленное каким-то сообществом. Называют, что должны быть убиты также Питирим и Варнава. Рассказывают о заговоре в армии в целях того, что если вздумают заключать сепаратный мир или распустить Государств[енную] Думу, то армия, продолжая войну, вышлет отдельные части в Петроград для произведения государственного переворота… Одним словом, страна полна слухов, которые показывают полное падение доверия к управительным способностям государя…»

23 декабря 1916 года (5 января 1917 года), в контексте скандала с убийством Г.Е. Распутина, подал в отставку премьер-министр А.Ф. Трепов, но Николай II отказался ее принять.

В это время продолжались бои в районе Митавы (Елгавы), где русское командование попыталось наладить наступление, рассчитывая отбросить противника от Риги и освободить часть Курляндии (западные районы современной Латвии). Но наступление это вскоре остановилось из-за волнений среди русских солдат, отказавшихся исполнять приказы. Тем не менее линию фронта все же удалось немного «отодвинуть» от Риги. При этом потери русских составили более 40000 человек убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести.

Брусилов Алексей Алексеевич, генерал:

«Не знаю как другие главнокомандующие, но я уехал очень расстроенный, ясно видя, что государственная машина окончательно шатается и что наш государственный корабль носится по бурным волнам житейского моря без руля и командира. Нетрудно было предвидеть, что при таких условиях этот несчастный корабль легко может наскочить на подводные камни и погибнуть – не от внешнего врага, не от внутреннего, а от недостатка управления и государственного смысла тех, которые волею судеб стоят у кормила правления».

Бубнов Александр Дмитриевич (1883–1963) – контр-адмирал, военный практик и теоретик, педагог. После Октябрьской революции и расформирования Ставки сначала уволен, а затем 16 февраля 1918 года восстановлен на службе штатным преподавателем Морской академии. С 1920 года жил в эмиграции.