Святой Илья из Мурома - Борис Алмазов

Молодой Вольга Святославгович, Он поехал к городам и за получкою Со своей дружинушкой хороброю. Выехал Вольга во чисто поле, Ён услышал во чистом поли ратоя. Ехал Вольга он до ратоя, День сутра ехал до вечера, Да не мог ратоя в поле наехати. А орёт-то в поле ратой, понукивает, A y ратоя сошка поскрипывает, Да по камешкам омешики прочиркивают. Ехал Вольга ещё другой день, Другой день сутра до пабедья, Со своею со дружинушкой хороброю. Ён наехал в чистом поле ратоя. А орёт в поле ратой, понукивает, С края в край бороздки помётывает. В край он уедет — другого не видать. То коренья-каменья вывёртывает, Да великие каменья ecu в борозду валит. У ратоя кобылка соловенька, Да у ратоя сошка кленовая, Гужики у ратоя шёлковые. Говорил Вольга таковы слова: «Бог тебе помочь, оратаюшко, А орать да пахать да крестьяновати, С края в край бороздки помётывати!» Говорил оратай таковы слова: «Да поди-ко ты, Вольга Святославгович! Мни-ка надобно Божья помочь крестьяноватъ, С края в край бороздки намётывать. А й далече ль, Вольга, едешь, куда путь держишь Со своею дружинушкой хороброю?» Говорил Вольга таковы слова: «А еду к городам я за получкою, К первому ко городу ко Гурьевну. К другому-то городу к Ореховцу, К третьему городу к Крестьяновцу. Ай же, оратай-оратаюшко! Да поедем-ко со мною во товарищах, Да ко тем к городам за получкою». Этот оратай-оратаюшко Гужики с сошки он повыстенул Да кобылку из сошки повывернул, А со тою он сошки со кленовенькой, А й оставил он тут сошку кленовую, Он садился на кобылку соловеньку; Они сели на добрых коней, поехали По славному раздольицу чисту полю. Говорил оратай таковы слова: «Ай же, Вольга Святославгович! А оставил я сошку: в бороздочке, Да не гля ради прохожаго-проезжего, Ради мужика-деревенщины: Они сошку с земельки повыдернут, Из омешиков земельку повытряхнут, Из сошки омешики повыколнут, Мне нечем будет молодцу крестьяновати. А пошли ты дружинушку хоробрую, Чтобы сошку с земельки повыдернули, Из омешиков земельку повытряхнули, Бросили бы сошку за ракитов куст». Едут туды два да три добрых молодца Ко этой ко сошке кленовоей; Они сошку за обжи кругом вертят, А им сошки от земли поднять нельзя, Да не могут они сошку с земельки подвыдернути, Из омешиков земельки повытряхнуть, Бросити сошку за ракитов куст. Методой Вольга Святославгович Посылает он целым десяточком От своей дружинушки хороброей А ко этой ко сошке кленовоей. Приехали оны целым десяточком Ко этой славной ко сошке кленовенькой; Они сошку за обжи кружком вертят, Сошки от земли поднять нельзя, Не могут они сошки с земельки повыдернути, Из омешиков земельки повытряхнути, Бросить сошку за ракитов куст. Молодой Вольга Святославгович Посылает всю дружинушку хоробрую, Тридцать молодцов да без единого, А подъехали ко сошке кленовенъкой, Брали сошку за обжи, кружком вертят, Сошки от земельки поднять нельзя, Не могут они сошки с земельки повыдернути, Из омешиков земельки повытряхнути, Бросити сошку за ракитов куст. Говорит оратай таковы слова: «Ай же, Вольга Святославгович! Не дружинушка тут есте хоробрая, Столько одна есте хлебоясть». Этот оратай-оратаюшко Он подъехал на кобылке соловенькой А ко этой ко сошке кленовенькой, Брал эту сошку одной ручкой, Сошку с земельки повыдернул, Из омешиков земельку повытряхнул, Бросил сошку за ракитов куст. Они сели на добрых коней, поехали Да по славному раздолью чисту полю. Говорил Вольга таковы слова: «Ай же ты, оратай-оратаюшко! Как-то тобя да именем зовут, Как звеличают по отечеству?» Говорил оратай таковы слова: «Ай же, Вольга ты Святославгович! Ржи напашу, в скирды складу, В скирды складу да домой выволочу, Домой выволочу, дома вымолочу. Драни надеру, да то я пива наварю, Пива наварю, мужичков напою, Станут мужички меня покликивати: Ай ты, молодой Микулушка Селянтювич!»

Не успел гусляр закончить былину, ещё не стихли струны его гуслей, а к Илье уже бежал-летел отрок с кубком вина.

— Князь чару вина тебе присылает! Выпей за здравие.

Илья поднялся во весь свой громадный рост, поклонился князю и, глядя ему в глаза, под одобрительные крики дружинников осушил чару непривычного ему византийского вина до самого дна.

«Князь мне место моё указывает, — понял он. — Меж Вольгой и Микулой». Губ его коснулось что-то со дна кубка.

Он отнял кубок ото рта: в кубке лежал княжеский перстень.

Илья вытряхнул его на широкую свою ладонь. Будто в крови, в красном вине лежал серебряный перстень с камнем дорогим.

— Целуй перстень! — подсказал ему молодой дружинник, сидевший рядом, — тот, что, видать, к пирам был привычен и знал, как подобает вести себя учтивому человеку.

Илья поцеловал перстень. И под завистливыми взглядами еле надел его на мизинец.