Секреты Российского флота. Из архивов ФСБ - Александр Черепков

Для защиты города строилось несколько оборонительных линий, но к началу боевых операций ни одна из них не была готова, к тому же возводили их без учета опыта предыдущих боев. Так, например, на эстонском участке фронта танки были явлением редким, однако позиции оборудовались с упором на капитальную противотанковую оборону: возводились надолбы, рылись рвы, на что уходило много средств, времени и сил. В то же время строительство простых и дешевых блиндажей, защищавших от минометного огня, который широко использовали немцы, совершенно игнорировалось. Пехота, расстреливаемая минометами, несла большие потери и отходила{113}. Кроме того, наступательного духа наша пехота не имела. Отмечались неоднократные случаи, когда противник, сметенный огнем корабельной артиллерии и береговых батарей, откатывался на 10 и больше километров, но этот успех никто не закреплял{114}.

В «непобедимость» вермахта защитники Таллина не верили в августе 1941 г., т.е. задолго до разгрома немцев под Москвой. Например, гитлеровцы несколько раз прорывали линию обороны и окружали передовые зенитные батареи, однако достаточно было послать подкрепление в 50–60 человек, снятых с островов или дальних батарей, оставляя их сокращенном расчете, чтобы враг отступал. «Противник действовал осмотрительно и, вместе с тем, при активном отпоре, трусливо, — сообщалось в агентурном донесении от 1 сентября 1941 г. — Он был бит в районе 105-й, 106-й и 794-й батарей. Можно было нам держаться долгое время. Корабельные резервы, да и береговые полностью не были использованы. Ясно одно, что если бы тот народ, который оказался утопленным, был выведен на линию обороны, да если бы он себе в течение 1–2 ночей сделан бы блиндажи, Таллин надолго бы остался в наших руках»{115}.

В тот же день, 1 сентября 1941 г., командир 10-го зенитно-артиллерийского дивизиона старший лейтенант Котов довел до сведения Особого отдела КБФ[108]свои личные соображения относительно обороны Таллина, обстоятельств эвакуации и прорыва в Кронштадт. Он писал: «Твердой организующей руки в обороне Г[лавной] Б[азы] не было. Мощные огневые средства, морская и зенитная артиллерия не были полностью использованы, зачастую последние бездействовали вследствие отсутствия связи и взаимодействия между различными родами войск и особенно командованием армейских и арт[иллерийских] частей…. Отсутствие связи и взаимодействия приводило к обстрелу своих войск. Разведка работала скверно»{116}.

Как уже говорилось, в связи с общим ухудшением обстановки на Северо-Западном фронте Ставка Верховного Главнокомандования привяла решение эвакуировать флот и гарнизон из Таллина. Имеющиеся в нашем распоряжении документы рисуют из рук вон плохую организацию. Оборудование кораблей для вывоза личного состава, техники, боеприпасов и снаряжения началось только 27 августа, когда в Таллине уже шли уличные бои. Агентурное донесение от 31 августа 1941 г. показывает, как, например, происходила погрузка людей и грузов на транспортное судно «Балхаш»{117}.

Известие о погрузке госпиталя было получено в ночь на 28 августа и явилось для всех полной неожиданностью. Сама погрузка проходила крайне неорганизованно, без единого начальника, поэтому каждый грузил, что хотел: велосипеды, сундуки, чемоданы и даже пиво. Личный состав (около 4 тысяч чел.) занял всю верхнюю палубу, причем так плотно, что не было возможности сидеть. Когда во время перехода возникла необходимость вести огонь по противнику, из-за тесноты получили ранения 9 человек, из-за которых скончались. Эти ранения люди получили в результате «дружеского огня».

Крайне неорганизованно осуществлялся вывод людей с позиций посадки на корабли. Начальник 6-го отделения 3-го отдела КБФ старший политрук Карпов 30 августа 1941 г. докладывал своему руководству, что в результате непродуманных маршрутов отхода и отсутствия «маяков» большое количество военнослужащих направлялось в Беккеровскую гавань, где транспортов уже не было. Сам Карпов направлял отдельные группы бойцов в Минную гавань, где проходила посадка, и с последней группой взошел на борт спасательного судна «Нептун», приписанного к ЭПРОНу.[109]Кстати, Таллине 6-е отделение насчитывало 14 человек, на «Нептун» погрузилось четверо, а в Кронштадт прибыло только двое. Судьба остальных сотрудников отделения по рапорту Карпова не прослеживается{118}.

О просчетах в организации погрузки личного состава свидетельствует и агентурное донесение от 31 августа 1941 г.: «Посадка на корабли в Таллине была не организована, бес-планова и настолько поспешна, что сейчас крайне трудно установить не только число и размещение отступающих по кораблям и погибших, но и убедиться в том, что из Таллина и островов эвакуированы все. Многие командиры не отрицают, а утверждают довольно значительная часть людей, особенно занятых баррикадными боями, осталась в Таллине»{119}. Более того, в первые дни отсутствовала точная цифра кораблей, вышедших из Таллина: одни командиры называли 163, другие — 190 единиц{120}.

Непродуманность эвакуации приводила к тому, что пришлось бросать боевую технику и автотранспорт. Так, когда возникла необходимость эвакуировать личный состав и материальную часть 3-го и 4-го зенитных полков ПВО Главной базы КБФ, отличившихся в обороне Таллина, для погрузки подали не баржи, а транспорты, которые из-за мелководья не могли подойти к пристани на 1000–1500 м. Почти всю мат-часть пришлось или уничтожить, или бросить. Из-за большой волны шлюпки за личным составом долго не приходили, хотя час отправления давно прошел. Уже оформилась мысль о создании партизанского отряда, но тут выручил катер, который за 3–4 всех перевез, благо немец «прошляпил», как говорилось в агентурном несении, и дал возможность благополучно погрузиться{121}.

Хаос, царивший во время эвакуации, подтверждает и командир зенитно-артиллерийского дивизиона старший лейтенант Котов, чьи личные соображения, адресованные в Особый отдел КБФ, мы уже цитировали.

Например, забытая группа бойцов во главе с лейтенантом Лопаевым вплоть до 28 августа сдерживала натиск противника и ушла с позиций только тогда, когда стало известно, что все соседи и начальники ушли. Сам Котов получил приказ сосредоточить свой личный состав и матчасть сначала пристани Вимси, потом в Беккеровской гавани. Котов доставил матчасть дивизиона в Беккеровскую гавань, «но грузить не было на что. Хозяина не было. Огромные толпы красноармейцев, краснофлотцев и командир подвергались панике. Начальников не было. Большие толпы направились на прорывы (из разговоров мне известно, что многие из них вернулись, увидя транспорт на Купеческой пристани). Материальная часть орудий, приборов, автотранспорт, лошади и многое другое ценное имущество в огромном количестве осталось на пристани. Из разговоров известно, что часть л[ичного] с[остава] также осталась не погруженными»{122}.