Истории земли Донецкой. От курганов до терриконов - Сергей Валентинович Богачев

– Друзья, – начал свою речь Седов, – сегодня наступил тот день, ради которого мы терпели лишения последние полтора года. Пешая партия нашей экспедиции выдвигается к Северному полюсу, чтобы оставить за нашей Родиной честь и славу его открытия. В связи с этим имею необходимость оставить некоторые приказы и распоряжения на время моего отсутствия.

Владимир Визе – двадцативосьмилетний ученый-географ, выполнявший в экспедиции работу начальника метеорологических наблюдений, поднялся со своего места и раскрыл папку с заготовленными заранее приказами, вопросительно посмотрел на Георгия Седова и после легкого одобрительного кивка прокашлялся, прикрыв рот кулаком.

Первым приказом обязанности начальника экспедиции возлагались на доктора Павла Григорьевича Кушакова. Ему предписывалось проявлять заботу об экипаже, сохранить существующие на судне порядки и обеспечить охотой на моржа и тюленя добычу провианта, шкур и жира для топлива.

Кушаков, сидевший под иллюминатором, воспринял назначение с еле заметной ухмылкой. На «Святом Фоке» он числился ветеринарным врачом и по совместительству – завхозом. Человек по сути своей неуживчивый и резкий, он не снискал уважения среди членов экспедиции, был поборником военных порядков, установленных с самого начала руководителем экспедиции старшим лейтенантом флота Георгием Яковлевичем Седовым. Рвение Кушакова в вопросах дисциплины гражданской части экипажа доводило Седова до белого каления. До сих пор удавалось личным решением начальника улаживать споры, неизбежно возникавшие на судне.

Многомесячное пребывание в ограниченном бортами шхуны пространстве, разный образовательный уровень, различия в привычках и характерах делали конфликты неизбежными, но Седов находил правильные слова. Порой это были жесткие, по-флотски краткие и выразительные мужские фразы, но никогда старший лейтенант не позволял себе рукоприкладства или оскорблений. За это он пользовался авторитетом и справедливо рассчитывал на беспрекословное подчинение. Кушакова же слушались только по причине его постоянной скандальности. Проще было согласиться, чем с ним спорить. Другого человека, имеющего опыт и знание Уставов, на борту не нашлось, выбор у начальника экспедиции был ограничен.

Остальным членам экспедиции предстояло продолжить научные исследования, составления карт и метеорологические наблюдения. Именно это обстоятельство расстроило молодого ученого Визе, который рвался в поход к полюсу, но был вынужден подчиниться приказу.

Старший лейтенант Георгий Седов приложил к приказам список помещений и конструкций, которые следовало разобрать для топки паровой машины – гальюн, кладовые, межкаютные переборки и прочее. Всё, что не влияло на ходовые качества и крепость корпуса шхуны.

Отдельный параграф подтвердил опасения команды по поводу планов Седова: в случае значительной задержки пешей партии, либо её невозвращения «Святой Фока» должен был сняться с якоря и, пока позволяла погода, отправиться прямым курсом в Архангельск, минуя побережье Новой Земли. Такой шаг был обусловлен отсутствием запасов топлива и продовольствия. Еще одна зимовка в полярных широтах могла стать смертельным испытанием для всей экспедиции.

До последнего полярники со «Святого Фоки» надеялись на то, что Седов передумает и всё-таки не решится на этот отчаянный последний бросок к полюсу, о чем была даже сделана запись в вахтенном журнале. Начальник был непреклонен – стоило ли восемнадцать месяцев терпеть лишения и отказаться от решающего рывка, когда две трети пути уже пройдены и до цели остается тысяча вёрст по прямой? Стоило ли преодолевать немыслимые преграды, воздвигнутые природой и обстоятельствами?

Первый же шторм, в который попала шхуна, потрепал её изрядно. При выходе из Белого моря, южнее Кольского полуострова, путешественники столкнулись с встречным ветром необычайной силы, и перегруженный корабль маневрировал с большим трудом, паровая машина не вытягивала. После того как море успокоилось, экипажу пришлось потратить три драгоценных дня на ремонт судна.

Переход до Новой Земли был относительно спокойным – погода смилостивилась над путешественниками, но только они завидели сопки архипелага, как ночью начался десятибалльный шторм. Рулевого привязали к штурвалу, собаки, испуганные качкой и хрустом всего корабля под ударами волн, выли и бегали по клеткам. Очередной удар разбушевавшегося моря смыл шлюпку, а затем сбросил и вторую. Пришлось рубить канаты её крепления, чтобы не разбить борт. С палубы смыло грузы и часть леса, предназначенного для возведения строений на зимовке. Матросы постоянно откачивали воду из трюма, чтобы не допустить её к топкам паровой машины, а «Святой Фока» продолжал черпать при каждом манёвре, накренившись на бок. Изношенный такелаж рвался вместе с парусами, и Седов, находясь на мостике, вслух проклинал негодяя Дикина, хозяина шхуны.

За несколько дней до даты отплытия Дикин подговорил боцмана и нескольких матросов, которые вместе с ним не захотели идти в экспедицию, и Седову пришлось в срочном порядке набирать случайных людей.

– Мы отказываемся идти на север, не дойдем… – сказал тогда боцман, опустив глаза, – предприятие сие не подготовлено должным образом, а жизнь наша нам дорога!

Поборов в себе приступ гнева, Седов ответил отказникам:

– Ваша воля, господа! Уж лучше здесь и сейчас было узнать, что вы слабы духом, чем в открытом море в штормовую погоду!

Но истинные мотивы судовладельца и его друзей обнаружили позже, возле Новой Земли, когда в борту ниже ватерлинии матросы обратили внимание на пропилы длиной несколько футов. В трех местах отсутствовала внутренняя обшивка и некоторые шпангоуты. Фортуна берегла корабль и путешественников для дальнейших испытаний. Любое сжатие в этом месте или удар льдины – и «Святой Фока», быстро наполнившись забортной водой, пошел бы ко дну.

– Ах, шельмец чёртов, аферист! – воскликнул Георгий Яковлевич после того, как слабые места под второй палубой были усилены брусом и досками. – Быть тебе в первых рядах в очереди грешников!

Погрязший в долгах судовладелец Дикин и не планировал выходить в море. Дотянув до последнего, когда на борту уже был экипаж и груз, он подготовил шхуну к крушению, чтобы получить страховку.

«Старик Фока» – так прозвали свой любимый корабль полярники. Он не подвел, хотя скрипел и стонал, терзаемый волнами и ветром. В открытом море высокая волна была для него испытанием, но среди льдов, когда приходилось лавировать в поисках свободного места, его размер был преимуществом, а усиленный дубовыми брёвнами форштевень с упорством первопроходца раз за разом разбивал ледяные торосы на своем пути.

«Имею ли право повернуть назад?» – спрашивал себя начальник экспедиции, когда вскрыли бочки с солониной, а она, отогревшись на кубрике, стала вонять тухлятиной. «Вернемся ли?» – думал Георгий Седов, когда обнаружилось, что из заказанного и оплаченного подрядчики – архангельские купцы – не подняли на борт ни нужного количества кухонной утвари и примусов, ни меховой одежды, ни унтов.

Когда от холода стали дохнуть собаки, Седов стал уже себя корить за излишнюю