Четыре королевы - Нэнси Голдстоун

Она, несомненно, осознавала, что существует конфликт между желаниями мужа и сестры, но не обладала ловкостью, необходимой, чтобы разрешить его к обоюдному удовлетворению обеих сторон. Этот ее недостаток был источником постоянной досады и разочарования Ричарда, и впоследствии сказался на прочности их брака.

Санча была единственной из сестер, которая вышла замуж за вдовца. Первая жена Ричарда, Изабелла Маршал, происходила из очень влиятельной английской семьи, и он знал ее с детства. Изабелла выросла в среде, причастной к английской политике, и научилась улавливать нюансы отношений, причины распада союзов, приливы и отливы власти. Потому она была партнером мужу в полном смысле слова — от нее исходила и эмоциональная сила, и разумные советы. Связи ее семьи имели огромное стратегическое значение для графа Корнуэлла. Ее братья, выдающиеся представители знати, могли в любой момент подняться на защиту графа Корнуэлла, даже против его брата-короля. Ричарда и Изабеллу связывало множество совместных переживаний, чувство наследственного превосходства и представления о том, каким должно быть настоящее королевство. Их союз был настолько прочен, что Ричард мог рассчитывать на понимание без слов.

А теперь он женился на чужестранке вдвое младше себя. От Санчи нельзя было ожидать той же проницательности, что от Изабеллы Маршал, и поначалу Ричард ничего такого не требовал от нее. Она являлась одной из его ценностей — наравне с хорошо укрепленным замком или породистой лошадью: элегантна, хорошо смотрелась на дворцовых приемах; наедине с ним была мила и трогательна. Если у нее немножко не хватает ума, ну и что с того?

Санча обрадовалась, когда на первом году брака зачала; она надеялась, что общие дети сблизят ее с мужем. То, что разница в возрасте и предыдущем опыте создает между ними дистанцию, чего не было у Элеоноры с ее мужем, Санча уже поняла. Дети могли бы естественным образом уничтожить этот разрыв. Когда она родила сына осенью 1246 года, ее ожидания, казалось, были вознаграждены: Ричард воспринял это как добрый знак и задал большой пир в честь события. Однако новорожденный сын Санчи умер, не прожив и месяца, «ведь земные радости ничто не ограждает от внезапных и частых бед». Потеря была сокрушительной. Элеонора сочувствовала — но Элеонора была королевой, она не могла посвятить себя целиком утешению сестры. Санча искала опоры у мужа, но эта смерть слишком болезненно напомнила ему о смерти других его детей от Изабеллы. Ричард отдалился от жены и с головой ушел в дела — одним из первых он нашел эту формулу спасения от горя, которая в наши дни стала привычной.

Главная беда Санчи заключалась в том, что она сознавала постепенное охлаждение мужа и пыталась как-то выстроить жизнь, чтобы не чувствовать себя брошенной. Она не упускала ничего из возможностей, открывающихся перед знатной дамой, не пропускала ни одного важного события при дворе. Когда Ричарда в 1247 году отправили в Париж подтвердить мирные соглашения с Людовиком перед тем, как король Франции отбыл в крестовый поход, Санча с Генрихом, сыном Ричарда, поехала тоже. Ее хорошо приняла английская знать, особенно женщины; она даже вошла в кружок любителей чтения. Сохранилась запись, приписываемая Матвею Парижскому, на экземпляре «Жизни Альбана», адресованная графине Арундел: ее просят возвратить «книгу о св. Фоме мученике и св. Эдуарде, которую я перевел и украсил; госпожа графиня Корнуэлльская [Санча] может оставить ее у себя до Троицы».

Но она так и не стала политической фигурой в Англии. Элеонора никогда не ссорилась с Санчей, никогда не возражала против каких-либо ее действий. Ей всегда оказывали добрый прием в кругу королевы, даже когда Санча, стараниями Ричарда, стала намного богаче старшей сестры. Элеонора была не из тех, кто склонен делиться властью — а значит, она явно не видела в сестре угрозы. Матвей Парижский ошибался, когда предсказывал, что после женитьбы Ричарда на Санче в королевстве станет две королевы.

Возможно, именно из-за пассивности Санчи Генриху и Элеоноре, которые сами были в долгу у графа Корнуэлльского, пришлось умиротворять Ричарда привычным способом — подкупом. Так в 1247 году Ричард получил в свое распоряжение государственный монетный двор.

К середине 1240-х годов стало ясно, что качество английских денег оставляет желать много лучшего. Ценность серебряного пенни (единственной монеты, бывшей в обращении в то время) сильно понизилась вследствие практики «обрезки»: каждый раз, когда монета переходила из рук в руки, у нее срезали наружную кромку, «до того, что захватывали и внутренний круг, а кайма с надписью вовсе исчезала». Собрав достаточно таких обрезков с достаточного количества монет, предприимчивый человек мог отчеканить собственные пенни; не мудрено, что этот метод приобрел усердных и восторженных почитателей, особенно среди «купцов из соседствующих с Англией стран, в первую очередь фламандцев». К 1247 году проблема стала настолько серьезной, что Генрих задумал собрать по всему королевству порченую монету с последующей заменой всех английских денег на новые.

Такое масштабное мероприятие превышало возможности короны, и Генрих обратился к Ричарду, уже ставшему богатейшим человеком в Англии. Тот согласился взять на себя надзор за обменом валюты и предоставить заем в десять тысяч марок на расходы по организации дела — но за это потребовал, чтобы ему, графу Корнуэллу, позволили самому поставить условия сотрудничества с королем. Условия были следующие: 1) выданный им заем в десять тысяч марок будет возвращен в новой монете, прежде чем кто-либо другой получит выгоду от этого обмена; 2) он сам будет полностью контролировать монетный двор, и король будет придерживаться решений брата в финансовых вопросах; и 3) они с Генрихом будут делить прибыли от операции пополам на протяжении следующих двенадцати лет.

Итак, с 1247 по 1259 год жители Англии были обязаны сдать старые монеты на обмен в одну из семнадцати контор, открытых Ричардом для этой цели по стране. На каждом фунте сданных старых монет граждане теряли шестнадцать пенсов — десять в уплату за обмен и шесть в качестве гонорара Ричарду.

Даже если учесть, что Ричард делил с Генрихом этот шестипенсовый доход с фунта, для частного лица полученная им сумма денег была просто баснословной. По сути, было произведено не что иное, как коренное перераспределение богатств королевства — доход шел к Ричарду от каждого жителя страны и в таком масштабе, с которым «сравнимы в последующие века только реформы Генриха VIII, Елизаветы I и Вильяма III, — писал биограф Ричарда Н. Денхольм-Янг. — Подобно Елизавете и Вильяму (или, скорее, сэру Исааку Ньютону, тогдашнему начальнику монетного двора), Ричард получил немалый доход. Но если имеющиеся у нас цифры хотя бы приблизительно верпы, он выиграл намного больше, чем они».

Двенадцать лет сбора трех пенсов с каждого фунта, сданного каждым мужчиной, женщиной и ребенком Англии (а в 1251 году Генрих договорился с ним провести ту же операцию в Ирландии, и тоже на двенадцать лет)! Наличные средства графа Корнуэлльского относились теперь к царству фантастики. До назначения начальником Монетного двора он просто был богатейшим человеком в Англии. Потом, возможно, его стоило бы назвать богатейшим частным лицом всего мира.