Моя кузина Рейчел (сборник) - Дафна дю Морье

И он опять стал ходить взад и вперед по комнате.

— Никак не думал, что вы опуститесь до россказней каких-то там путешественников, — сказал я ему. — Да кто они такие? Как смеют повторять злобные сплетни десятилетней давности? Они бы не осмелились повторить их перед кузиной Рейчел.

— Сейчас важно не это, — ответил крестный. — Сейчас меня заботят жемчуга. Извини, но, как твой опекун, каковым и останусь еще три месяца, я требую, чтобы ты попросил ее вернуть колье. Я верну его в банк к другим драгоценностям.

Пришел мой черед мерить шагами гостиную.

— Вернуть колье? — спросил я. — Но как, как я могу просить ее об этом? Сегодня вечером я подарил колье ей на Рождество. Все что угодно, только не это.

— В таком случае я должен сделать это за тебя, — сказал он.

Я вдруг почувствовал, что мне ненавистны его застывшее лицо, его упрямая поза, его бесчувственность.

— Будь я проклят, если позволю вам! — сказал я.

В душе я пожелал крестному очутиться за тысячу миль от меня, пожалел, что он не умер.

— Послушай, Филипп, — сказал крестный, — ты слишком молод, слишком впечатлителен; я понимаю, тебе хотелось что-нибудь подарить своей кузине в знак уважения. Но фамильные драгоценности — нечто большее.

— Она имеет на них все права, — возразил я. — Если кто-нибудь и имеет право носить наши фамильные драгоценности, то, видит Бог, это она.

— Да, если бы Эмброз был жив, — сказал крестный, — но не теперь.

Драгоценности хранятся для твоей будущей жены, Филипп, и, когда ты женишься, перейдут к ней. Кроме того, это колье не просто драгоценность. Когда мужчина из семейства Эшли женится, он позволяет своей невесте в день свадьбы надеть только это колье. Эта своего рода семейная традиция очень по душе окрестным жителям, и, как я уже говорил тебе, те, кто постарше, хорошо знают о нем.

Твой опрометчивый поступок может вызвать пересуды. Уверен, что миссис Эшли в ее теперешнем положении они нужны меньше, чем кому бы то ни было.

— Сегодня вечером, — нетерпеливо сказал я, — все подумали, если они вообще были в состоянии думать, что колье принадлежит моей кузине. Пересуды из-за того, что она надела его… В жизни не слышал подобного вздора!

— Не мне говорить об этом, — сказал крестный, — но если начнутся всякие толки, то я сразу про них узнаю. Но в одном я должен проявить твердость, Филипп. В том, чтобы колье вернулось в банк, где оно будет в безопасности. Оно еще не твое, чтобы ты дарил его, и ты не имел никакого права ездить в банк и забирать его без моего разрешения. Повторяю, если ты не попросишь миссис Эшли вернуть колье, то попрошу я.

В пылу спора мы не услышали шороха платьев на лестнице. Теперь было слишком поздно. Рейчел в сопровождении Луизы остановилась в дверях.

Она стояла, обратив лицо к крестному, который занимал позицию в центре гостиной.

— Извините, — сказала она, — но я невольно услышала ваши слова.

Право, я не хочу, чтобы вы оба беспокоились из-за меня. Со стороны Филиппа было очень мило позволить мне надеть сегодня фамильные жемчуга, а с вашей стороны, мистер Кендалл, вполне оправданно просить, чтобы их вернули. Вот они.

Она подняла руки и расстегнула фермуар.

— Нет! — воскликнул я. — За каким дьяволом?!

— Филипп, прошу вас, — сказала она.

Она сняла колье и отдала его крестному. Он был не настолько бестактен, чтобы не смутиться, но облегчения тоже не сумел скрыть. Я увидел, что Луиза смотрит на меня с сочувствием. Я отвернулся.

— Благодарю вас, миссис Эшли, — сказал крестный с присущей ему теперь резкостью. — Вы понимаете, что это колье действительно часть имущества, находящегося под опекой, и Филипп не имел права брать его из банка. Это был глупый, необдуманный поступок. Но молодые люди упрямы.

— Я вас отлично понимаю, — сказала Рейчел, — и не будем больше говорить об этом. Вам нужна для него обертка?

— Нет, благодарю вас, — ответил крестный. — Моего платка будет достаточно.

Он вынул из нагрудного кармана платок и очень осторожно завернул в него колье.

— А теперь, — сказал он, — Луиза и я пожелаем вам доброй ночи.

Благодарю за восхитительный и чрезвычайно удачный обед, Филипп, и желаю вам обоим счастливого Рождества.

Я промолчал. Не говоря ни слова, я вышел в холл, пропустил их в дверь и помог Луизе сесть в экипаж. Она в знак сочувствия пожала мне руку, но я был слишком взволнован, чтобы ответить. Крестный уселся рядом с ней, и они уехали.

Я медленно возвратился в гостиную. Рейчел стояла и пристально смотрела в огонь. Без колье ее шея казалась голой. Я остановился и молча глядел на нее, рассерженный, жалкий. Увидев меня, она протянула руки, и я подошел к ней. Я чувствовал себя десятилетним мальчиком, еще немного — — и я бы заплакал.

— Нет, — сказала она со столь свойственной ей теплотой в голосе, — не надо расстраиваться. Прошу вас, Филипп, пожалуйста. Я так горда, что однажды надела его, пусть ненадолго.

— Я хотел, чтобы вы носили его, — сказал я, — хотел, чтобы оно навсегда осталось у вас. Будь проклят этот старик!

— Ш-ш… Не говорите так, дорогой.

Я был настолько раздосадован и зол, что мог бы немедленно поехать в банк, пройти в кладовые, и привезти с собой все драгоценности до единой, все камни, все самоцветы, и отдать ей со всем золотом и серебром в придачу. Я отдал бы ей весь мир.

— Теперь все испорчено, — сказал я, — весь вечер, все Рождество. Все пошло прахом.

Она привлекла меня к себе и рассмеялась.

— Вы совсем как ребенок, — сказала она, — который прибежал ко мне с пустыми руками. Бедный Филипп!

Я отступил на шаг и взглянул на нее сверху вниз.

— Я не ребенок, — возразил я. — Мне двадцать пять лет без этих проклятых трех месяцев. Моя мать надевала эти жемчуга в день своей свадьбы, до нее — моя тетка, а еще раньше — моя бабушка. Неужели вы не понимаете, почему я хотел, чтобы и вы тоже носили их?

Она положила руки мне на плечи и еще раз поцеловала меня:

— Конечно понимаю. Потому-то я и была так счастлива и так горда. Вы хотели, чтобы я носила их, потому что знаете, что, если бы я венчалась здесь, а не во Флоренции, Эмброз подарил бы их мне в день свадьбы.

Я не ответил. Как-то она сказала, что мне недостает проницательности.

Теперь я