Горничная Карнеги - Мари Бенедикт

форм, да еще в многослойных юбках — не застряла в проходе. Когда она благополучно протиснулась в дальний конец вагона, кондуктор распахнул перед ней массивную дверь из красного дерева с витражным окошком.

— Добро пожаловать в купе «Серебряный дворец», мэм.

Купе напоминало миниатюрную гостиную богатого дома. Восточные ковры устилали пол, бронзовые люстры с хрустальными подвесками свисали с потолка, два широких кресла с шоколадно-коричневой обивкой стояли рядом и — вот удивительно! — в глубине прятались две односпальные кровати, установленные в два яруса, одна над другой, почти скрытые за красными парчовыми шторами, которые можно было задернуть для уединения.

Я не сумела сдержать вздох изумления. Я привыкла к вагонам с жесткими деревянными скамьями — или вообще без сидений, — с голым полом и с черными окнами в корке сажи. У меня сразу мелькнула мысль: что подумали бы о таком великолепии мои родители и сестры? От нее мне стало грустно. Кто-то купался в роскоши, а кто-то, как моя семья, прозябал в нищете. Я почувствовала себя виноватой за то, что наслаждалась милостью семьи Карнеги в то время, как мои близкие еле сводили концы с концами.

— Потрясающе, правда? — раздался за моей спиной голос Эндрю. Я удивленно обернулась. Я не ожидала, что он так быстро приедет на вокзал из центральной конторы.

— Да, сэр.

Слово «сэр» предназначалось исключительно для ушей миссис Карнеги, которая беседовала с кондуктором, но стояла достаточно близко и наверняка слышала, что происходило у нее за спиной.

— Это особенный вагон. Высшей категории, произведен на заводе Вудраффа. Обычно такие вагоны ходят по другой линии, но я попросил, чтобы его предоставили для нашего путешествия.

Услышав голос своего обожаемого старшего сына, миссис Карнеги сразу же поспешила к нему и, оттеснив меня в сторону, стиснула его в ревнивых объятиях. Он улыбнулся мне поверх ее головы. Я поняла, что вся эта роскошь предназначалась не только для моей хозяйки.

— О чем ты говорил с Кларой? — спросила она, подозрительно глядя на меня.

— Я рассказывал ей о Вудраффских спальных вагонах. Помнишь, мама, как я заключил первую сделку с компанией Вудраффа? — спросил он, выскользнув из ее крепких объятий.

Она встала прямо напротив него, тем самым исключив меня из беседы.

— Конечно, помню. В тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году. Или пятьдесят девятом?

Эндрю чуть сдвинулся в сторону, чтобы все же видеть и меня.

— Да, в пятьдесят восьмом. Клара, я познакомился с мистером Вудраффом, когда отправился в очередную командировку по делам Пенсильванской железнодорожной компании. Он сам обратился ко мне с предложением о спальных вагонах. Показал мне разработанную им модель, и я передал информацию мистеру Скотту и мистеру Томсону.

— И на них это произвело впечатление, — перебила его миссис Карнеги. Не меняя положения, она обращалась только к своему сыну, демонстративно не замечая меня. — И предложение Вудраффа, и твоя дальновидность, Эндра. Они сразу купили два спальных вагона компании для Пенсильванской железнодорожной компании. И в знак благодарности выделили тебе долю в компании Вудраффа.

Я заметила, что миссис Карнеги ни словом не упомянула о том, что у мистера Томсона и мистера Скотта тоже была своя доля в компании вудраффских спальных вагонов. Собственно, это стало одним из условий контракта с Вудраффом. Эндрю поделился со мной этой конфиденциальной информацией, когда я завершала свою таблицу акционных активов Карнеги. Неужели его мать не знала об интересах мистера Томсона и мистера Скотта в Вудраффской компании? Неужели ей и правда не известно, что Томсон и Скотт постоянно использовали инсайдерскую информацию для инвестирования в компании, с которыми собирались заключать партнерские контракты? И не только Томсон и Скотт, а почти все владельцы компаний, включая и ее собственного сына. Мне не верилось, что моя хозяйка — женщина умная и искушенная в вопросах бизнеса — не в курсе этой распространенной предпринимательской практики, которая поначалу показалась мне крайне сомнительной. Возможно, ей просто хотелось думать, что ее обожаемый сын стоял выше всех махинаций.

— Твои память и деловое чутье, как всегда, поразительны, мама. — Эндрю с гордостью обвел взглядом купе. — Мы прошли большой путь от тех двух первых вагонов, верно?

Миссис Карнеги провела пальцем по шелковой бахроме, свисавшей с подлокотника мягкого кресла.

— Верно, Эндра. — Она на секунду умолкла и вдруг жестко прищурилась. Ее лицо посуровело. — Теперь ты просто обязан победить этого клятого Пульмана в вашей гонке за спальные вагоны. Ты же с ним справишься, да, Эндра?

— Когда это я не справлялся, мама? — ответил он, и его взгляд сделался таким же жестким, как у нее.

* * *

Я принялась разбирать вещи хозяйки, превращая купе в некое подобие ее хоумвудской спальни: разложила на столике ее любимые косметические принадлежности, разбрызгала в воздухе ее духи, распаковала дорожные сумки и переложила белье в комод. Мне не сказали, где я буду спать, и я сомневалась, что миссис Карнеги захочет делить со мной двухъярусную кровать. Наверное, мне придется ночевать в кресле или в соседнем вагоне на обтянутой плюшем скамейке, которая все равно мягче, чем моя кровать дома в Голуэе.

При мысли о родном Туаме мое сердце сжалось. У нас больше нет дома. Я уже никогда не увижу ферму, и звонкий ручей, и пологие холмы, набегающие друг на друга, словно изумрудные волны, и наш домик с белеными стенами и соломенной крышей. Почему я не думала об этом раньше? За всеми переживаниями о семье, еле сводившей концы с концами в Голуэй-Сити, я как-то выпустила из виду факт, что навсегда потеряла дом своего детства. Это казалось неважным по сравнению с бедственным положением моих родных, ведь сама я, поступив в услужение в богатый дом, жила очень даже неплохо.

— Клара, — окликнула миссис Карнеги, прервав ход моих горестных мыслей. — Спроси у моего сына, в котором часу будет ужин. Мне надо знать точное время, чтобы успеть переодеться к столу.

— Да, мэм.

Я вышла в коридор и направилась к купе Эндрю, борясь с нарастающим беспокойством. Я пыталась наслаждаться неожиданной роскошью путешествия и не поддаваться глупой тревоге, но снова вспомнила прощальный разговор с мистером Фордом, и на душе стало скверно. Особенно теперь, когда мне предстояло пусть ненадолго, но все же остаться с Эндрю наедине.

Утром я пришла на кухню забрать у мистера Форда корзину с едой, которую он приготовил для нашего путешествия. Я думала, что он молча отдаст мне корзину и этим все и ограничится. Но он неожиданно произнес:

— Не стоит вам ехать в Нью-Йорк, мисс Келли.

Меня удивило, что он со мной заговорил, а его