Рушатся берега - Нгуен Динь Тхи

На следующий день после уроков на улице снова произошла стычка вьетнамских школьников с французскими лицеистами. На этот раз в драке участвовали старшеклассники из частных ханойских школ. Они решили как следует проучить лицеистов. С этого дня драки происходили чуть ли не каждый день.

Комнаты частного общежития, где жил Хой, были похожи на растревоженный улей. Здесь все время шли какие-то совещания. Ким еще ходил с забинтованной головой. Толстогубый Бан раздобыл кастет и теперь постоянно носил его при себе. Этот отчаянный мальчишка каждый день ввязывался в какую-нибудь драку.

Однажды Хой заметил возле своего дома двух учениц в белых платьях. Увидев Хоя, они смущенно покраснели, но одна из них набралась храбрости и спросила:

— Скажите, не здесь ли живет Ким из школы «Быой»?

— Здесь, но он приходит домой не раньше семи. А что вам нужно?

Девушки переглянулись.

— Вы не знаете, ему сейчас лучше?

— Да, лучше...

Видно, это те девушки, за которых Ким заступился. Уж не встретил ли он свою Киеу[35]?

— Если хотите, я передам ему все, что нужно.

Одна из девушек кокетливо улыбнулась.

— Передайте ему, что приходила Ханг, чтобы поблагодарить его и пожелать ему скорее поправиться, — сказала она.

Ханг залилась румянцем и незаметно толкнула в бок вероломную подругу. Девушки попрощались и ушли. Хой с улыбкой проводил взглядом две тоненькие фигурки.

Вечером, когда Ким вернулся домой, Хой отозвал его в сторону.

— К тебе приходили сегодня две хорошенькие девушки, — сказал он.

Ким удивленно поднял брови.

— Может, скажешь, что ты даже не знаешь, как их зовут?!

По-детски округлое лицо Кима вспыхнуло румянцем.

Хой шутливо взял его за ухо.

— Ну что, будешь отпираться? Они приходили поблагодарить тебя и пожелать тебе скорее поправиться.

Лицо Кима расплылось в довольной улыбке.

— Признавайся, когда познакомился с ними?

— А я не знакомился...

— Опять?!

— Правда, я их не знаю. Просто увидел, что французы пристают к девушкам, ну и вступился за них. Потом только узнал, кто эти девушки.

В общежитии стали появляться какие-то незнакомые люди. Однажды вечером раздался стук в дверь. Потом кто-то повернул дверную ручку и в щель просунулась голова. Это был мужчина в очках, с огромной лохматой шевелюрой и трубкой в зубах.

— Бан дома? — тихо спросил он.

Странному гостю на вид было лет тридцать, но он был такой щуплый, что широкий европейский костюм болтался на нем как на вешалке. Из-за тонкой шеи с острым кадыком взлохмаченная голова казалась еще больше. В руках он держал палку, зажав под мышкой несколько толстых книг.

Бан в это время мылся. Незнакомец вошел в комнату и уселся на табурет. Его глаза из-за очков обвели присутствующих подозрительным взглядом, потом он раскурил трубку и углубился в книгу.

Когда Бан вошел в комнату, незнакомец поднялся, едва слышно поздоровался с ним, и оба тут же ушли.

Бан вернулся поздно, а когда спросили: «Кто это к тебе приходил?» — ответил неопределенно:

— Так, один знакомый журналист...

— Он не из еженедельника «За новую жизнь»? — поинтересовался Ким. — Я часто встречаю его на Ханг Диеу, около их редакции.

Хой вздрогнул. Да, это же тот самый сторонник Четвертого Интернационала, Тэ. А газета «За новую жизнь» — орган троцкистской северовьетнамской группы, о которой в свое время немало рассказывал ему Тхиет... Что нужно было здесь этому типу?

Тэ зачастил к Бану. Каждый раз он надолго уводил его с собой, и возвращался тот с каким-то таинственным видом. Как-то утром, собирая портфель перед тем, как идти на занятия, Бан, кроме кастета, сунул туда еще увесистый молоток. Ким подошел и отобрал молоток.

— Слушай, Бан, ты что, убийцей хочешь стать? Молоток! Ты понимаешь, чем это может кончиться?

Бан хотел было вырвать молоток, но Ким спрятал его за спину.

— Ты, кажется, и впрямь с ума сошел? Хочешь драться — дерись кулаками. А эту штуку и кастет выбрось, пока не поздно.

Ким расстегнул портфель Бана, вытащил оттуда кастет и швырнул его и молоток в угол комнаты. Бан побагровел.

— Трус! — крикнул он. — А еще патриота из себя строит! Тебе только за подол своей Ханг держаться...

— Что ты сказал?..

Ребята кинулись разнимать их. Когда на шум из своей комнаты вышел Хой, он увидел, что закадычные друзья стоят друг против друга со свирепым видом и того и гляди пустят в ход кулаки...

Бан, нахмурившись, вышел из дому. Хой подозвал к себе Кима.

— Сегодня же вечером помирись с Баном, — сказал он, — Если хочешь, чтобы он тебя слушал, нужно говорить с ним другим тоном.

— С ним происходит что-то непонятное. Он стал скрывать от меня, куда ходит, что делает. Кажется, он что-то затевает...

Но и с Кимом происходило тоже что-то непонятное. То он зачитывался до глубокой ночи, то, наоборот, ложился раньше всех, но ночью, когда все спали, вставал и просиживал за книгой до утра. Ребята не обращали на это внимания, но Хой догадывался, в чем дело, он сам когда-то по ночам читал нелегальную литературу. Видно, кто-то снабжает Кима запрещенными книгами, но юноша решил не открываться Хою. Вот и Ким, кажется, нашел свою дорогу, а он, Хой, все еще топчется на перепутье...

Вечером Ким сказал Бану:

— Слушай, давай поговорим...

Они вышли во двор. Хой сидел у раскрытого окна и слышал весь их разговор.

— Будь осторожен, — начал Ким. — Мне кажется, тебя втравили в какую-то скверную историю. Драться с французскими сынками — это не выход...

— Но ведь ты сам дрался с ними!

— То была случайная стычка, а вы организуете настоящие побоища, это разные вещи.

— Разницы не вижу. Все это — слова. Пришло время действовать, а ты прячешься в кусты. Нечего зря трепаться. Нужно действовать, пора от слов переходить к делу.

— Твои действия стихийные и вредные к тому же!

— Выходит, ты один у нас зрячий, остальные слепые. Нет, Ким, видно, наши дороги разошлись. Не хочешь идти вместе, оставайся один, но не вздумай мешать мне! Иначе увидишь, что будет!

В голосе Бана слышались презрение и ненависть, удивившие Хоя. Бан поднялся и вышел.

— Слушай, Бан, я... — пытался удержать его Ким.

Но тот даже не обернулся, и Ким остался сидеть один на лавке.

Хой недоумевал: что встало между вчерашними друзьями? Откуда эта враждебность? Хой чувствовал, что за