Средневековая Испания - Сергей Нечаев

В доме живет семья. Брак и дом, впрочем, так тесно объединены, что слово casa, означающее дом, указывает также и на существование супружеской связи — casarse. Пожениться, таким образом, означает «взять дом». И этот «дом» является почти предприятием, в которое каждый вносит свой посильный вклад: отец, его жена и дети.

Семья в основном представляет собой супружескую ячейку: отец, мать и дети. В мусульманской Испании, где закон этого не предписывал, моногамия, похоже, считалась нормой. Только богатые могли иметь нескольких жен, но супружеские контракты могли и им навязать моногамию: жена эмира Ибн Худа в XIII веке заставила его пообещать никогда не жениться на другой женщине. Брак, легальный акт, не имел ничто общего с содержанием сожительниц. В конце XI века эмир аль-Мутадид Севильский имел единственную жену Итимад (она была поэтом), но при этом у него было 700 сожительниц, если верить хронисту Ибн Хайяну. Христианские правители также имели сожительниц, положение которых не имело ничего общего с положением законных жен: в XIV веке Альфонс XI Кастильский имел многочисленных сыновей от Элеоноры Гусман, один из которых в конце концов лишил трона своего сводного брата.

Человек женатый имел более высокое общественное положение, чем холостяк. В супружеской семье отец был ответственен за дом. Он управлял имуществом своей жены и своим собственным, должен был обучать своих детей и «управлять» домом; он должен быть поправлять, в случае необходимости, членов семьи. В конце XV века молодые люди Арагона сочетались браком примерно в 20—25 лет и брали себе в жен девушек в возрасте от 16 до 20 лет.

Женщины имели права, которые гарантировались законом. В мусульманской Испании, вопреки юристам и моралистам, которые пытались ограничить общественную жизнь, женщины занимались различными видами деятельности, преподавали, ходили на рынок, были владелицами земель или библиотекаршами и не носили паранджу постоянно в XIV веке, как отмечал Ибн аль-Хатиб. В христианской Испании женщина была равна мужчине перед законом, она имела право на свою долю в наследстве, оставшемся от родителей, равную долям своих братьев. Эта доля добавлялась к приданому (orras), которое давал ей муж в день свадьбы; этим имуществом муж управлял всю свою жизнь, а если он его растрачивал, жена могла потребовать компенсации через суд. Вдовая женщина управляла своим имуществом сама и могла быть опекуншей несовершеннолетних детей. Перед смертью она могла распорядиться своим имуществом; часто для этого она выбирала «улучшение» доли одной из своих дочерей. Будь то в христианской Испании или в Испании мусульманской, внебрачные связи женщины очень сурово наказывались законом.

Документы свидетельствуют о том, что супруги часто любили друг друга, так было даже в аристократических кругах, где браки организовывались семьями. Многочисленные упоминания «моей дорогой жены» или «моей дорогой и любимой жены» свидетельствуют, что так было на протяжении всех Средних веков; в 1214 году Элеонора Английская лишь на три недели пережила своего мужа, короля Альфонса VIII Кастильского. Но насилие также имело место в отношениях между мужьями и женами; хронист Ибн Хайян сообщал, что халиф Абд аль-Рахман III изуродовал одну из своих рабынь, которая не ответила на его ухаживания, и обезглавил другую, которая ему разонравилась.

Браки между членами различных религиозных сообществ не приветствовались властями; в аль-Андалусе они были даже запрещены для женщин-мусульманок. Однако они все равно имели место и иногда способствовали обращению в другую веру, но случалось и так, что один из супругов менял религию, а другой за ним не следовал: раввин Саломон ха-Леви обратился к христианству в конце XIV века одновременно с отцом и сыновьями, стал епископом Бургоса под именем Пабло де Санта Мария; а вот его жена осталась верна еврейской религии.

Дети находились под покровительством отца до полного совершеннолетия, то есть до 25 лет; отец отвечал за их образование, в случае необходимости отвечал за них перед правосудием. Они же обязаны были уважать родителей и подчиняться им, а также должны были взять на себя их содержание, если в этом возникала потребность. Семьи не выглядели многодетными: от двух до шести детей — это было нормой, согласно документам. Детская смертность была высокой, и сорок детей эмира аль-Мутадида выглядели скорее исключением. Хотя документов на эту тему и немного, все же кажется, что дети были любимы: в Барселоне в 998 году братья Одегарий и Лонгобард выражали почтение своему отчиму, который выучил их и сохранил их имущество.