Трибуле - Мишель Зевако

Временами она останавливала прялку, и взор ее туманили мечты. Тогда грудь ее вздымалась в волнении, и девушка, краснея, бормотала:

– Мадам Марселина уверяет меня, что его зовут Манфред. Я никогда не забуду этого имени.

А потом она продолжила:

– Какой у него нежный и гордый вид… Он породил во мне чувство, которого я еще не знала…

Матрона проснулась и, бросив испуганный взгляд на часы, вскрикнула:

– Боже, как поздно!.. Ах, Жилет…

– Я не хотела вас будить, мадам Марселина.

– Скорее! Марш в свою комнату!.. Если бы отец ваш узнал, что вы ложитесь спать после сигнала гасить огонь!..

– Верно!.. Бедный отец!..

Жилет взяла свечку и направилась к двери своей комнаты.

– Боже правый! – вдруг побледнела старушка. – Можно подумать, что кто-то ходит в саду!

– Это ветер шуршит листьями…

Едва Жилет произнесла эти слова, как дверь резко распахнулась и в комнате появились четверо мужчин. Мадам Марселина вжалась в кресло и лишилась чувств.

Жилет побледнела.

– Вижу, что вы при шпагах, господа, – сказала она с легкой дрожью в голосе. – Благородным людям стыдно врываться в дом, подобно ворам… Уходите!

– Боже мой! Как она прекрасна! – не сдержался король и коснулся ее руки: – Милое дитя! Это и в самом деле преступление – вызвать ваш гнев! Но вы простите его, когда узнаете, какое чувство вы вызвали и что за мужчина вас любит.

– Месье! Немедленно уходите! – сказала девушка, вздрагивая от возмущения и ужаса.

– Уйти? Согласен! Но только вместе с вами. О, если бы ты знала, дитя, как я тебя люблю! Хочешь быть счастливой?

– Какая мерзость! Какое бесчестье! Ко мне! На помощь!

Внезапно король грубо обхватил ее.

Девушка закричала от ужаса и попыталась высвободиться.

Но сильный мужчина направился к выходу, увлекая за собой несчастную Жилет.

– Помогите! Ко мне! На помощь!

Обезумев от страсти, Франциск пытался зажать девушке рот.

– На помощь! На помощь! – стонала Жилет.

– Да разве кто осмелится прийти к тебе на помощь! – гремел могучий голос Франциска I.

– О-ля! – вдруг прозвучал в ночи молодой голос. Он напомнил фанфару, сыгравшую боевой призыв. – О-ля! Что это за дьяволы, которые осмеливаются заставлять женщин плакать! Я покажу вам своим клинком, как следует поступать с разбойниками!

– Прочь с дороги! – крикнул Сансак. – Или ты труп!

– А мне нравится потолкаться! – ответил незнакомец. – Шпага против шпаги! Клянусь небом, я встретил дворян. Эй, похитители женщин! Что вы выбираете: веревку или плаху?

Мужчина, говоривший такие слова, появился сам в тусклом свете, падавшем из окна. Им оказался молодой человек с гордым выражением лица, смелым взглядом и тонкими губами, сложившимися в невероятно презрительную улыбку.

Перед столь неожиданным явлением Франциск остановился и опустил девушку на землю, но продолжал держать ее за руку.

Жилет увидела молодого человека, и радостная улыбка появилась на ее губах… Девушка прошептала заветное имя и, совершенно обессилев, сползла на землю по садовой стене.

– Вперед на наглеца! – закричал король.

Громкий смех зазвучал в ответ.

Трое придворных обнажили шпаги, посчитав своего противника деревенщиной, лакеем или гулякой.

Сверкнула длинная рапира неизвестного, он задорно рассмеялся.

– Тысяча чертей, господа! Вы слишком великодушны! Деревенщина! Лакей! Гуляка! Что за набор дерзостей! Вы слишком много одолжили мне… В самом деле! Но я готов заплатить!.. Берегись! Я возвращаю долг! Вот это за «деревенщину»! Получите, господа!

Сансак вскрикнул, потому что длинная рапира незнакомца пронзила его правую руку… Ла Шатеньере и Эссе бросились в атаку. Послышался звон клинков, и опять раздался резкий голос молодого человека:

– Долг уже меньше!.. Берегитесь! Плачу за «лакея»! Не извольте жаловаться, месье!

– Боже правый! – вскрикнул король. – Берегись!

– Не бойтесь, месье! – ответил неизвестный. – Я заплачу ему. Я умею расплачиваться! Кварта, прима или терция – я всегда плачу! Какая монета нужна сеньору? Прекрасный прямой укол! Берегись! Я заплатил за «грабителя»!

Ла Шатеньере получил укол в грудь и вышел из схватки. Тогда неизвестный начал наступать на короля.

– Оставь эту женщину, негодяй! – приказал он.

– Ничтожество! – покраснел от гнева король. – Да знаешь ли ты, кто я?

– Котяра, вероломно проникший ночью в дом, чтобы опозорить его!

– Проклятие! Ты будешь повешен!

– Если только я не сумею пригвоздить тебя к этой стене…

– Безумец! Ты вынуждаешь меня раскрыть свое имя… Но это повлечет за собой твою смерть! Узнай же, – громовым голосом произнес Франциск I. – Узнай же это страшное имя! На колени, презренный, на колени! Я – король Франции!

– А я, – резко ответил незнакомец, – я Манфред, первый и последний носитель этого имени… Манфред безродный, не знающий ни отца, ни матери, не имеющий ни су[8], ни кольчуги, ни очага, ни места жительства… Манфред, король нищих!

– Бродяга! – съязвил Франциск.

– Человек, месье!

– И притом навлекший на себя мой гнев! Приключение становится занятным.

– Смотрите, чтобы оно не стало трагичным!

Так шел обмен колкостями между неизвестным героем и самым знаменитым монархом в мире.

– Ни слова больше, мэтр! – крикнул Франциск I.

– Теперь пусть заговорят шпаги!

– Пошел прочь! Я тебя прощаю!

– Оружие к бою, месье! Мы скоро узнаем, чего стоит шпага из Павии против рапиры нищего!

– Ну, что же, бродяга! Считай себя в руках палача.

– А вы надейтесь на мою милость!

Король побледнел.

– Послушай-ка! – бросил он еще более высокомерно, еще более презрительно. – В последний раз говорю тебе: пошел вон! Тогда ты спасешь свою жизнь.

– В последний раз, месье, послушайте вот это! – Манфред сделал шаг вперед и вытянул руку. Кончик его пальца коснулся груди короля Франциска. – Через мгновение, – продолжал молодой человек, – моя шпага заменит палец, если ты не оставишь девушку.

Палец больно вдавился в грудь, почти как кончик стального клинка.

Пару секунд Франциск вглядывался в глаза Манфреда. И прочел там столь яростную решимость, что страх смерти холодом добрался до его затылка.