Мирабо - Рене де Кастр

Делая ставку на этот последний аспект, Жан Рикети, возможно, был намерен подкрепить им свои притязания. Приобретая земли Мирабо, он стремился сделаться аристократом. Без трудностей не обошлось: новоиспеченный сеньор де Мирабо не собирался платить королю пошлину, которая накладывалась на любого буржуа или разночинца, приобретавшего дворянское владение.

Последовала череда судебных процессов: Рикети отказывался платить, утверждая, что его предки уже давно вошли во второе сословие.

Спор несколько раз выносился на суд короля Карла IX, который решал дело то в ущерб Жану Рикети, то в его пользу. Наконец соискатель добился своего хитростью: он потребовал провести расследование, заявив, что докажет благородное происхождение Рикети.

Это расследование, оказавшееся на руку тому, кто его затеял, было дорогостоящим развлечением. Открывшиеся обстоятельства — просто сюжет для романа: Рикети оказались потомками одного из древнейших флорентийских семейств — Арригети; их якобы подвергли изгнанию во время войн гвельфов и гибеллинов; глава рода, совершив тайный переход через Альпы, поселился в деревушке Сейн и стал ее донатором, основав там больницу. Этот первый изгнанник некогда покоился под богатым надгробьем возле приходской церкви. Каких оправданий можно требовать от потомка достославного изгоя, принадлежавшего к тосканской аристократии с незапамятных времен?

Следователи, посланные в Сейн, не обнаружили ни больницы, ни грандиозного надгробного памятника; однако в поселке, а затем в городе Динь они расспросили внушительное число подкупленных свидетелей, которые показали как непреложную истину, что с самого своего приезда во Францию Рикети считались знатью.

Таким образом, Жан Рикети выиграл последний процесс и занял свое место среди провансальских аристократов. Правда, не все с этим согласились: знаменитый Мишель Нострадамус в своем «Реестре дворянских семейств Прованса» упоминает о Жане Рикети де Мирабо лишь в связи с Гландевесами.

Этот эпизод проливает свет на противоречивость натуры Мирабо; в 1789 году он искренне уверял, что его принадлежность к аристократии была лишь мошенничеством, и при этом с восхищением повторял грандиозную фразу своего отца: «Единственным мезальянсом Мирабо были Медичи».

Жан Рикети устроил дело довольно ловко; его потомки сумели извлечь выгоду из его обмана. Уже в 1639 году один из Мирабо стал кавалером Мальтийского ордена; чтобы предъявить убедительные доказательства своего происхождения, ему пришлось раздуть ложь предка еще больше. ДʼОзье подкупить не удалось, поэтому обратились к одному законнику из Прованса, у которого не было ни совести, ни денег — к некоему Лермиту, по милости которого Мирабо стали происходить напрямую от графов Прованских.

Поскольку новоиспеченные аристократы очень успешно вели свои дела, над их претензиями не смели смеяться слишком громко; их даже пришлось принять всерьез, когда во время путешествия по югу Франции в 1660 году Людовик XIV остановился в Марселе в доме дворянина Тома де Мирабо. Тот, заключив престижный брачный союз с девушкой из рода Понтев, во времена Фронды выступил на стороне французской короны, как некогда и его предок сделал ставку на короля во время Лиги. Воистину, политический нюх был у них в крови!

Чтобы отблагодарить Тома де Мирабо за гостеприимство, Людовик XIV пообещал сделать его маркизом, о чем, впрочем, потом позабыл. Вероятно, с тех времен у Мирабо и появились сомнения относительно ценности королевских обещаний.

Очередному возвышению Мирабо поспособствовало непредвиденное обстоятельство: существовала другая ветвь Рике, до сих пор никому неизвестная и тщетно пытавшаяся заявить о родстве. Эти Рике, бедные родственники, жили в Безье, в Лангедоке; там они занимали бедный домишко в два окна на нынешней Рыночной площади. Эта лачуга, которая сохранилась до сих пор, уже тогда жалко смотрелась в сравнении с шестью круглыми башнями с «ласточкиными хвостами», окружавшими замок Мирабо.

Зато в XVII веке Рике из Безье тоже схитрили, похваляясь своим итальянским происхождением; им удалось привлечь внимание тосканских епископов из Безье — Бонци, представителей древнего флорентийского рода, находившегося в родстве с Риарио, от которых отпочковались Сфорца. Благодаря поддержке кардинала Бонци и его зятя, маркиза де Кастра^[3], королевского наместника в Лангедоке, инженер Пьер-Поль Рике получил от Людовика XIV разрешение на строительство шлюзового канала из Тулузы в Безье, который соединил бы Атлантический океан со Средиземным морем.

Работы по строительству этого гигантского сооружения начались в 1666 году, и инженер Рике из Безье стал бароном де Бонрепо, по названию поместья, которое приобрел на берегах будущего канала.

Таким образом, вряд ли случайно Мирабо в том же самом 1666 году вдруг решили нотариально признать родство, от которого до сих пор открещивались с непререкаемым снобизмом.

Восхождение Рике из Безье, которые, со времен признания, стали также именоваться Рикети, продолжалось одновременно с рытьем канала Двух морей; к моменту приобретения поместья Караман они уже были достаточно могущественны, чтобы попросить об обращении в графство, а затем в маркграфство. Королю Людовику XIV стало сложнее отказать в той же милости Рикети из Мирабо, тем более что им она была обещана гораздо раньше, чем зашла речь о соединении морей.

Кроме того, во время проверки на право принадлежности к привилегированному сословию, состоявшейся в 1668 году в Марселе, Мирабо удалось заставить признать себя аристократами по рождению благодаря недавно обнаруженному предку, который якобы проживал в епископском городе Рие в 1398 году.

Таким образом, в 1685 году изменился статус владения Мирабо: оно превратилось в маркизат; соответствующие документы были зарегистрированы парламентом Прованса 30 мая 1686 года.

Чтобы отпраздновать это славное возвышение, первый маркиз де Мирабо подкупил еще одного продажного генеалога, аббата Робера; тот внес в 1693 году род Мирабо в реестр дворянских семей Прованса, по которому Рикети происходили только что не от Юпитера.

В оправдание этого тщеславия следует отметить, что с той поры и на протяжении трех поколений подряд Мирабо дали миру целую россыпь выдающихся людей.

III

Биография Жана Антуана де Рикети, второго маркиза де Мирабо, была настолько приукрашена потомками, что уже сложно отделить в ней историю от легенды.

Маркиз родился в знаменательном 1666 году, отмеченном породнением с Рике из Лангедока, начавшими свое шествие к славе; год его рождения и дата смерти — единственные данные, за которые может поручиться историк; между этими надежными вехами помещается лишь серия примечательных анекдотов.

Из почтения к недавнему возвышению своей семьи Жан Антуан мог быть только солдатом; эта карьера позволила ему удовлетворить свою склонность к насилию, не изменив пристрастия к нонконформизму.