Адольф Гитлер. Жизнь под свастикой - Борис Соколов

«Сын одной моей знакомой хочет стать художником, с осени учится в Вене. Он хотел поступить в Академию изобразительных искусств, но прием уже закончился, и он пошел в частное учебное заведение... Это серьезный и усердный молодой человек, зрелый не по годам, хотя ему всего 19 лет, очень обаятельный и солидный, из в высшей степени порядочной семьи. Его мать умерла перед Рождеством... Молодого человека, за которого я прошу, зовут Адольф Гитлер.

Мы недавно разговорились случайно об искусстве и художниках, и он упомянул между прочим, что профессор Роллер — знаменитость среди художников и известен не только в Вене, но и обладает мировой славой... Он обожает его произведения.

Гитлер даже не подозревал, что мне знакомо имя Роллера, а когда я ему сказала, что была знакома с братом знаменитого Роллера, и спросила, не могу ли я помочь, раздобыв рекомендательное письмо к директору сценографической части придворной оперы, у молодого человека засветились глаза и он густо покраснел... Мне бы очень хотелось помочь молодому человеку. У него никого нет, кто бы мог замолвить за него слово или дать хороший совет. Он приехал в Вену совсем один, ему пришлось самому, без всяких рекомендаций, устраивать свои дела по поводу приема. У него твердое намерение получить хорошее образование. Насколько я его знаю, он не собьется с пути, потому что у него перед глазами серьезная цель. Я надеюсь, что он достоин твоих хлопот. Возможно, ты сделаешь доброе дело.

Дорогая мамочка, я прошу тебя, если возможно, напиши несколько рекомендательных строк директору Альфреду Роллеру... Я передам их молодому Гитлеру в Вену... Я думаю, тебе не составит труда написать несколько слов... Он ожидает сейчас решения опекунского совета по поводу пенсии для себя и своей сестры».

Рекомендательное письмо удалось добыть без особого труда. И уже 8 февраля 1908 года квартирная хозяйка Гитлера благодарила свою мать за успешные хлопоты и сообщала: «Лучшей наградой за твои труды было счастливое лицо молодого человека, когда я... сказала ему, что ты рекомендуешь его директору Роллеру и тот дает ему аудиенцию!.. Я разрешила ему прочесть письмо директора Роллера. Видела бы ты этого мальчика! Медленно, слово за словом, он с благоговением и со счастливой улыбкой на лице читал письмо, будто хотел выучить его наизусть. Затем он с глубокой благодарностью выложил его передо мной. Он спросил меня, можно ли написать тебе, чтобы выразить свою благодарность. Я ответила: «Да!»

Да вознаградит тебя Господь за твои хлопоты... Хотя из опекунского совета до сих пор нет ответа, Гитлер больше не хочет ждать и через неделю уезжает в Вену...»

Два дня спустя Гитлер написал матери своей хозяйки благодарственное письмо за то, что она помогла ему «получить доступ к великому мастеру сценической декорации профессору Роллеру».

Несколько дней спустя, подписав у своего опекуна протокол о наследстве, Гитлер уехал в Вену. Вместе со своим другом еще по Линцу Августом Кубичеком, собиравшимся учиться на альтиста, он поселился у некой Закрейс, которая была родом из Галиции. Как писал Гитлер впоследствии, «во мне вновь проснулось былое упрямство, и у меня теперь была конечная цель. Я решил стать архитектором».

Кубичек свидетельствовал: «Таким был мой друг: книги, одни только книги! Я не могу себе представить Адольфа без книг. Дома они лежали вокруг него грудами. Ему хотелось, чтобы заинтересовавшая его книга всегда была под рукой. Даже если он не читал ее в данный момент, она должна была находиться рядом. Иногда у него не было возможности захватить книгу с собой. Тогда он скорее жертвовал прогулкой на свежем воздухе и лицезрением природы, чем книгой. Книги были его миром. В Линце он, чтобы иметь возможность достать любую нужную книгу, записался сразу в три библиотеки. В Вене он посещал придворную библиотеку, и притом настолько часто, что я однажды поинтересовался у него, не собирается ли он перечитать всю библиотеку, за что он грубо отчитал меня. Однажды он привел меня в читальный зал библиотеки. Я был потрясен количеством книг, которыми были уставлены все стены, и спросил, как он выбирает нужную книгу из всего этого многообразия. Он попробовал объяснить мне, как пользоваться каталогом, но я только еще больше запутался. Когда он читал, его ничто не могло оторвать от книги. Но иногда он отвлекался сам. Если книга захватывала его, он начинал говорить о ней. Мне приходилось терпеливо слушать независимо от того, интересовала меня тема или нет».

Добавлю, что Гитлер уже тогда достаточно владел французским и английским языками, чтобы читать на них книги и периодику и смотреть фильмы в кинотеатрах. Вообще же человек, стремящийся целиком замкнуться в мире книг, вполне может стать опасным для окружающих, что блестяще подтвердил Гитлер своим примером. Книгочеи, живущие в мире литературных фантазий и желающие перестроить реальный мир по книжному образцу и подобию — для придания миру совершенных, по их мнению, форм, способны на самые жуткие преступления. Особенно если образцами служат антисемитские памфлеты и сочинения о превосходстве какой-либо расы или народа.

Как мы убедились, Гитлер мог быть усердным и упорным в достижении цели, которая по-настоящему его увлекала. Он нравился окружающим, в том числе женщинам самого разного возраста. Молодой Адольф был вежливым и предупредительным, что называется, вполне вменяемым человеком. Никто бы тогда не заподозрил в нем будущего губителя миллионов людей. И жаль, что все хлопоты добрых женщин так и не увенчались успехом. Как знать, будь он великим художником или великим архитектором масштаба Ле Корбюзье или Антонио Гауди, возможно, его честолюбие было бы удовлетворено и он не ударился бы в политику... Правда, шансы на такое развитие событий были ничтожны, а уж стать святым Гитлеру точно не грозило ни при каких обстоятельствах.

Тем временем по рекомендации Роллера, которого он впоследствии назвал одним из своих учителей, Гитлер начал брать уроки искусства у венского скульптора Панхольцера, не оставляя мысли поступить в академию. Однако на экзаменах осенью 1908 года все на то же отделение живописи он провалился уже в первом туре, получив «неуд» по композиции. До демонстрации картин, созданных по наставлениям Панхольцера, дело даже не дошло.